Марк Михаловски. Сияющая темнота

— Как? – Буни качал головой. – То есть, когда?..
— Когда я её обнаружил внутри Мамы. Ей там было не место. Не просто физически, а просто это было неправильно по отношению к Маме. Вот я и... – он скривил смущённое лицо. – стырил её. Мама не замечала бомбу внутри себя, а когда бомбы не стало, она тем более не заметила. А затем у меня её забрал Огмуни.
У Донны расширились глаза.
— Позволь заметить, – сказала она, – что если тебе когда-нибудь доведётся осматривать меня, и вздумается вынуть один из моих органов, ты у меня получишь!– и в её глазах блеснул озорной огонёк. – Запомни это, Доктор.
— Вот одна из особенностей органических форм жизни: они не любят, когда из них что-то вынимают.

— Что же, очень любезно с вашей стороны взорваться, но мы ведь тут все вместе, правда?
— Вместе? – беспокойно пропищал Уейоу.
— Вместе, – твёрдо сказал Доктор.
Он посмотрел сквозь окно на Донну.
— Донна, ты готова спасти мир в галактике, разорвавшись на кусочки?
— О, да, – небрежным тоном ответила она. — Всегда готова. Прямо как повторение Помпей, да?
— Ну, так давайте, – вновь улыбнувшись, сказала Лайен.

— Уходите, – внезапно сказал Буни. – Все уходите, найдите шаттл... останемся Мама и я.
У Доктора опустились плечи:
— Что, героическое самопожертвование? – устало сказал он. – А более оригинальных идей нет?

— Как долго длится обратный отсчёт у бомбы?
Буни оторвал взгляд от пола.
— Одна минута.
— Хорошо, – сказал Доктор. – Значит, у нас осталось три с половиной минуты на то, чтобы поругаться, высказать друг другу всё, и принять решение.
Он набрал в грудь воздуха:
— Отлично... Полно времени... Начинаем! Ссорьтесь!

— Может быть, вы высоких людей недолюбливаете, Гараман?
Доктор изобразил на лице пренебрежение:
— Избавимся от них, да? О, ещё есть худые люди – мы же не любим тощих, правда? Выслать их всех на остров, пускай средисебе подобных живут. И рептилий. Как вы относитесь к рептилиям, Гараман? – он осмотрел Мезанта с ног до головы. – Какие-то они изворотливые. Любят когда жарко и сухо, в отличие от нас, людей. Мне кажется, им нельзя доверять. Давайте и от них избавимся?
На мгновение у Мезанта расширились глаза.
— И глазом не успеете моргнуть, – завершил Доктор, сложив руки на груди, – как осталась лишь вселенная Гараманов. Маленьких, напуганных, помешанных на власти Гараманов. Все одинаковые, все раздражительные, все винят друг друга в том, что случилось.

— Факты остаются фактами, – сказал Мезант.
— А высокомерная, упрямая чушь остаётся высокомерной упрямой чушью.

Знаете, это очень здорово, когда в жизни есть цель, что-то, что вас стимулирует, ради чего вы утром покидаете постель. Но иногда цель превращается в навязчивую идею. А это уже плохо. Поверьте, со мной такое бывало.

— Я прислушиваюсь, когда есть к чему прислушиваться, – угрюмо сказал Буни.
— Вы прислушиваетесь тогда, когда говорят то, что вы хотите услышать. Это не одно и то же.

— Интересно, – сказал человек-ящерица, направляясь, слегка прихрамывая, к Донне.
— Что?
— Вас беспокоило повреждение механизма, но дверь вас не заботила.
— Что?
— Это потому, что тот механизм имел гуманоидную форму, был похож на человека?
— Нет, конечно же, нет.
— Тогда почему? – Мезант был искренне озадачен. – У того прибора самосознания было ненамного больше, чем у этой двери; он чувствовал боль или страдание не больше, чем эта дверь. И тем не менее, он вызвал в вас эмоциональный отклик, которого не вызвала дверь.
— Поверить не могу, что мы вообще обсуждаем это, – ошарашенно смотрела на него Донна. – Тот робот не имел ничего общего с дверью, и вы это знаете.
— По всем важным пунктам он имел общее. Имел.
Мезант снова покачал головой и Донна поняла, что ему и вправду тяжело понять разницу.
— Это, – сказала она как можно твёрже. – Была. Дверь.
— А то, – возразил Мезант таким же тоном. — Был. Робот.

– Извини, что спрашиваю, но почему тебя зовут Мамой?
>ЭТО БЫЛО МОЕЙ ФУНКЦИЕЙ.
– Твоей функцией? Раньше я слышал разные названия для этого, но «функция»? Дети?
>БОЛЬШЕ НЕТ.
Эти слова дрожали в воздухе. Доктор почувствовал комок в горле. Он моргнул.
– Где они?
>ИХ ЗАБРАЛИ.
– Сожалею. Но кто? – он запнулся. – Если ты не против говорить об этом.
>ВОСПОМИНАНИЯ УЖЕ НЕ ТАК БОЛЕЗНЕННЫ, КАК РАНЬШЕ.
Эти слова висели в воздухе меду ними, словно связующая их нить. У Доктора тоже были люди, которых он потерял. И хотя он знал, что никогда не забудет их, он также знал, что клише «время лечит» стало клише именно потому, что это было правдой.
Мама продолжала:
>Я... БЫЛА... МАТЕРЬЮ ПОКОЛЕНИЯ МЕХАНИЗМОВ. ВОЕННЫХ МАШИН. Я РОДИЛАСЬ В ИССЛЕДОВАТЕЛЬСКИХ ЛАБОРАТОРИЯХ МИТАКОРИНА. С РОЖДЕНИЯ Я БЫЛА ПОДКЛЮЧЕНА К ВИРТУАЛЬНОМУ ВОЕННОМУ СИМУЛЯТОРУ. ОНИ ИЗУЧИЛИ МОЮ РЕАКЦИЮ НА РАЗЛИЧНЫЕ СЦЕНАРИИ, ОТОБРАЛИ САМЫЕ ЭФФЕКТИВНЫЕ ИЗ МОИХ ПОДПРОГРАММ, И ИМПЛАНТИРОВАЛИ ИХ В ДРУГИЕ ВОЕННЫЕ МАШИНЫ. В МОИХ ДЕТЕЙ. КОГДА Я УЗНАЛА, ЧТО С НИМИ СЛУЧИЛОСЬ... – Мама сделала паузу, и Доктор увидел, как её руки так по-человечески сжались от отчаяния.
>Я БОЛЬШЕ НЕ ХОТЕЛА БЫТЬ ЧАСТЬЮ ЭТОГО. Я... Я ПОВРЕДИЛА СЕБЯ, ПЫТАЯСЬ СДЕЛАТЬ СЕБЯ БЕСПОЛЕЗНОЙ ДЛЯ НИХ.
– И это повреждение, – предположил Доктор, – сделало тебя немой, так?
>Я ПЫТАЛАСЬ ПРЕКРАТИТЬ СВОЁ СУЩЕСТВОВАНИЕ, НО НЕ СМОГЛА.

— Ты справилась так, словно была рождена для этого, Донна.
Донна усмехнулась и величественно кивнула.
— Богиня Донна, – поправила она, и увидела, что Огмуни нахмурился.
— Вы хоть иногда улыбаетесь? – спросила она. – Знаете, я могла бы сказать им, чтобы они заставили вас улыбнуться.– Вообще-то, – добавила она, прищурившись и приблизившись к нему лицом к лицу, – я, наверное, могла бы сказать им разорватьвас на кусочки и спустить их в туалет, если бы захотела. Мой народ, – она сделала драматическую паузу, – исполнит мою волю!

— Она изображает богиню, – недоверчиво сказала Лайен.
— Наверное, на ней сказались путешествия со мной, – усмехнувшись, сказал Доктор. – Они все так делают.

— Но вы – старые боги, – крикнул Энчикка, почти извиняясь. – Жизнь идёт дальше, джэфти смотрят в будущее, а не в прошлое.
— Эти двое, может быть, и старые боги, солнышко, – сказала Донна, кивая в направлении Огмуни и Мезанта, – но я-то нет! Я ваш новый Бог... ваша новая Богиня, — поправилась она.
Театральным жестом она продемонстрировала себя:
— Узрите: Я!
Снова раздался ропот, и она увидела, что некоторые из джэфти трогают свои волосы. Свои рыжие волосы.
— Да! – закричала она. – Узрите меня, узрите Донну, – она шагнула вперёд и сделала движение головой как в рекламе шампуня. – Узрите – Рыжая Богиня!

— Учёные постоянно с ума сходят. Особенно самые умные.
Он замолчал и посмотрел на Лайен:
— О том, чтобы сходили с ума не самые умные, как-то слышать не приходится, правда? Только гении. Забавно это.

— А почему вы называете его «кораблём последователей Культа»?
Келлика и Буни снова странно переглянулись.
— Да хватит уже! – воскликнул Доктор. – Сколько можно говорить загадками? Представляете, если бы все так делали: «Мне хотелось бы... ну, знаете... такой сосуд с ручкой сбоку. В котором есть вещество. Жидкое. Тёплое», – он опустил руки. – С таким подходом ничего не добьёшься.