— <...> Но самое главное – это вселило страх.
— Страх, Росс? Чего ты боишься?
— Потерять тебя.
— Это маловероятно.
— Я не имею ввиду другого мужчину, хотя и в этом нет ничего хорошего. Я говорю о физической потере, я боюсь потерять тебя как личность, как компаньона, с которым я провел рядом всю жизнь. Ты понимаешь, что придет время, обязательно придет время, когда я уже не услышу твой голос или ты мой? Вероятно, это звучит сентиментально, но для меня эта мысль невыносима, чудовищна...
Человеку с самым изысканным вкусом может изменить вкус, если он ни в чем себе не отказывает.
— Человеку с самым изысканным вкусом может изменить вкус, если он ни в чем себе не отказывает.
— Как с мужеством? — спросил Росс.
— Именно так.
Демельза высказала предположение, что иногда, наверное, денег бывает слишком много, вот и приходится собирать столько всякой всячины. Что может быть приятней, чем страсть к собирательству, будь то веера, слоновая кость или стекло, а потом можно позволить себе собрать целую коллекцию, один драгоценный предмет за другим, расставить её на полках и каждый раз получать удовольствие, разглядывая её. Но сэр Хорас, дожив до преклонных лет, собрал множество крупных коллекций. Как же он мог находить в них прежнее удовольствие? Шесть чудесных вещиц всегда останутся шестью чудесными вещицами. Собери шесть тысяч – и перестанешь их ценить.
— Это как жены, — заметил Росс. — Много не нужно.
Песенка из короткой пьески, являющейся сатирой на новую моду, показанную в преувеличенном виде.
— Это ваш первый визит в Лондон?
— Вы сами знаете, что да.
— Что ж, если позволите так сказать, мэм, мы обладаем огромным нераскрытым потенциалом. Милая, да вы почти еще не жили, уж поверьте!
— Я прекрасно пожила, благодарю вас, капитан Эддерли.
— Вы не испробовали самых изысканных удовольствий.
— Я всегда считала, что они для людей, уставших от удовольствий простых.
— Все мы вульгарны.
На мгновение все умолкли.
— В каком смысле?
— В самом обыкновенном. Вы же не будете утверждать, что в каждом человеке есть нечто настолько уникальное, что ставит его выше других! Ни в привычках, ни в традициях, ни в семье. Все мы разделяем одни желания и обладаем одинаковыми функциями: молодые и старые, лорды и нищие. Лишь извращенец не станет смеяться и плакать над одним и тем же. Это просто здравый смысл. Вульгарный здравый смысл.
Иногда мне кажется, что мы можем повлиять на события не больше, чем муравьи.
Вы оба сильные и можете меня поддержать. Я тоже тверда и могу справиться. Но Демельза... Демельза не так... воспитана не в такой строгости, она не умеет так себя контролировать, она не была бы столь же сдержанной. Демельза не понимает эту сдержанность и всё, что за ней стоит... Я думаю, Демельза расплакалась бы, и это... это... и мы все зарыдали бы вместе с ней...
- 1
- 2