Росс пристально посмотрел на нее — темноглазую, остроумную, понимающую, такую земную женщину, его возлюбленную и товарища вот уже двадцать пять лет, женщину, которой скоро стукнет сорок два, но всё еще привлекающую мужские взгляды, когда она выходит в свет.
— Я этого никак не ожидал!
— Старухи говорят, что родить ребенка в моем возрасте — это хорошо.
— В твоем возрасте! Ты еще ребенок!
— Да, дедуля.

— Твой отец, — сказала Верити, — всегда хорошо ко мне относился. Но у него был бешеный, необузданный и мятежный нрав — совершенно не такой как у тебя. Ты тоже готов выступить против власти, когда видишь, как чьи-то права несправедливо посягают. Он же своей необузданностью бросал вызов и наслаждался этим.
— И ты думаешь, что в этом Валентин похож на него? Наверняка у многих молодых людей...
— У них по-другому. Или это только мне так кажется. Будто он способен с улыбкой столкнуть кого-нибудь в пропасть.
— Что ж, неплохая рекомендация для сына твоей невестки.

— Да, ты верно подметила, без Джуда и Толли никак не обошлось. Толли обычно приводил с собой женщину. А Джуду приходилось довольствоваться только выпивкой: Пруди дышала ему в затылок... Вероятно, я бунтовал против всего этого из чувства порядочности.
— Порядочности? О да, в некотором роде. Но двадцать лет назад мало кто согласился бы с этим! Или даже десять лет назад. Сам знаешь.
— Что ж, теперь я полосатый кот, греющий бока у камина, сообразно своему положению.
— Если ты начинаешь нести чепуху, это верный признак, что я слишком у тебя загостилась.

— А ты как? Ты ведь будешь уже на восьмом месяце к тому времени?
— Немного меньше, как полагает твой муж.
— Значит это будет рождественский подарок!
— Украшу все омелой, — пошутил Росс.
— Старушка Мэгги Доус всегда настаивала на рябине, — сказала Демельза. — Вообще-то будет жутко неловко, если на свадьбе Клоуэнс меня спутают с невестой.
Все расхохотались.
— Это укоренившийся обычай в Корнуолле, — сказал Дуайт.

Росс тоже решил поехать, но ничто не смогло убедить Демельзу составить ему компанию.
— Ты знаешь, как я противна себе, когда выгляжу как сэр Джон Тревонанс. Это единственное, что я ненавижу в материнстве. Скоро всё закончится. Потерпи.
— Я вполне могу дать обет воздержания, как только подумаю, сколько хлопот и затруднений тебе доставляет удовлетворение моих потребностей.
— Не давай клятву, которую я уговорю тебя нарушить. Воздержание пока не по мне.
— Отличное имя, правда? — ответил Росс. — Воздержание. Воздержание Полдарк. Это мальчик или девочка?
— Не думаешь, что Индульгенция подойдет больше?
— Или Несдержанность, — откликнулся Росс.
— А это уже слишком похоже на правду!

— Черт побери! — опять воскликнула она. — Я ведь вам помешала.
— Белла, нельзя ругаться, — пожурила ее Клоуэнс.
— Ну ведь мистер Тренеглос был тут вчера и разговаривал с папой и без конца повторял «черт побери» или «чтоб мне провалиться», как только открывал рот. Если ему можно, то почему мне нельзя?
— Потому что ты маленькая. И к тому же не пристало даме так выражаться.
— Кому охота быть дамой? — спросила Изабелла-Роуз. — Спорим, Стивен тоже ругается, да, Стивен?
— Частенько, — ответил тот.

Все снова засмеялись. Стивен подумал: они довольно милые, славные и благополучные люди... Никто вечером не напился, кроме Джереми. Получается, вот так люди живут, когда у них есть деньги? Как это по-стариковски. Но они и впрямь немолоды. Хотя и у них не всегда всё шло так гладко и просто. Вчера вечером у Салли один человек рассказывал, что доктора Дуайта Эниса задержали за контрабанду. А эти двое, родители Клоуэнс: у отца худое вытянутое лицо, у матери особые глаза. Не всегда Росс Полдарк был таким мирным, говорят, его чуть не вздернули за мятеж или что-то в этом духе. И шептались, что она шахтерское отродье. Это звучало сомнительно. Он никогда не встречал таких шахтерских отпрысков. А жаль.
Что ж, в любом случае, их эпоха уже завершилась.