Убийцы и клеветники жрут из одной кормушки.
Наука идет фам фпрок, но это пофот не для задирания носа, а для трута. Отшень польшого.
Фы в фехтофальном мастерстве, фидимо, префсошли фсе науки и тостигли фсех фысот. Отпрафляйтесь в ярмарку змотреть шонглероф, лизать летенцы и зкакать на теревянных лошатках.
В этот ваш Излом стукнет сорок восемь лет, как я вышла замуж. Можете прислать мне по этому случаю белены.
Оставлять то, что еще можно защищать, всегда неприятно.
Все-таки потрясающий наглец, а еще говорят, молодежь измельчала! Врут.
О Валентине Придде.
Блаженны мужи воюющие, ибо спасены будут. Вестимо, если воюют за что нужно и непотребств свыше допустимого не творят. Иная участь уготована пастырям – война войной, а души заблудшие спасай… Маршал говорит, совсем ты плоха, вот и вернулся я долг свой исполнить и тебя у Врага из пасти слюнявой выхватить. Ибо не по рылу.
Овце без разницы, кто ее с ягнятами сожрет, добрый человек или волк.
– Мы все-таки пустили волка в овчарню… Впервые с Двадцатилетней!
– Я тебя удивлю, если скажу, что теперь мы вынуждены содрать с этого волка шкуру?
– Как его зовут? – Жермон предложил гнедому вторую морковку и понял, что хочет в седло. Прямо сейчас.
– Его зовут Барон. – Райнштайнер довольно улыбнулся. – Я не буду против, если ты иногда станешь называть его Ойгеном, но постарайся не пить с ним на брудершафт.
У Ойгена Райнштайнера баронский титул.
Сожалеет он! Как тот лис о сожранном петухе. До первой курицы.
О Валентине Придде.