Жаклин Рейнер — цитаты из книг автора

— Когда ты спишь, жизнь проходит мимо тебя, а ты не знаешь об этом. Жизнь, — снова тихо сказала Наташа, — и смерть.

— Здесь ничего нет, — удивлённо воскликнула Клио. — Ты забыл подарок.
— О, вовсе нет.
Доктор сел рядом с ней и взял её руку в свои.
— Как ты видишь, третий подарок представляет собой нечто, являющееся нематериальным. Это значит, что ты не можешь увидеть его, или унюхать, или даже попробовать. Но он здесь. И всегда будет здесь.
— Что это?
— Надежда.

— Но нож...
Доктор вынул его и посмотрел.
— Я конфискую его. И предупреждаю, что если ты попытаешься ещё кого-нибудь убить на этой неделе, то не получишь больше мармеладок.

Со стороны любая культура выглядит странно.

— Доктор, тогда почему ты не оденешься как грек?
Доктор стащил шарф с вешалки и начал наматывать его вокруг шеи, глядя с хитринкой.
— Потому что я глупо смотрюсь в хитоне.
— Ты всегда глупо выглядишь, — проворчала Лила.

— Мне жаль, что ты так и не стала балериной.
— Ох, дорогой, — сказала она и улыбнулась. — Разве ты не знаешь, что из меня бы никогда не получилось хорошей балерины?
— Ты этого не знаешь.
— Я знаю.
— Ты этого не знаешь, — тихо повторил он.

Она танцевала. Она покачивала головой в такт с музыкой в ней, которая была лучше предложенной, она раскачивалась, подпрыгивала и вращалась. Это должно было выглядеть нелепо. Но не выглядело. В этом была радость, бессознательная любовь к движению, к возможностям тела, к формам, которые оно может принимать. Понимание того, что она ещё достаточно юна, чтобы это сошло ей с рук, наивность, которая не осознавала того, что так будет не всегда. Она танцевала и смеялась, смеялась и танцевала. И, наконец, упала от усталости, все ещё смеясь.

— Я не хочу быть балериной.
— Хочешь. Ты всегда об этом мечтала.
— Когда была маленькой девочкой. Девчачья болтовня. Детские мечты.
Она запнулась.
— Мы вырастаем, ведь так?

Бекки нравились дни рожденья. Дело было не в подарках — хотя их весело было распаковывать, содержимое обычно показывало, что мама всё ещё считает её ребёнком. Нет, особенным было то, что в этот день мама не могла пилить её, не могла перекладывать на неё обязанности по дому, не могла ругаться из-за поздних подъёмов и прогулок после наступления темноты. Один день в году её мать любила притворяться, что дочь — её близкий друг, что они ни разу не ссорились.

И когда она раскрыла ему этот секрет, этот простой секрет, который она не могла раскрыть Дэвиду, никогда, ему будет слишком больно, она раскрыла ему и другие секреты.

— Так как тебя зовут?
— Обычно меня зовут Доктором.
— Но это не имя.
— Нет. Это тайна.
Казалось, что он больше не будет об этом говорить, но он передумал.
— Эх, почему нет?
И он сказал ей.
Она громко рассмеялась.
— Что, правда?
Он кивнул немного стыдливо.
— Я говорю всем, что оно слишком длинное и труднопроизносимое. Обычно они замолкают.

— Я предупреждаю вас, — едва слышным шёпотом произнёс он. — Если я не буду смотреть на ноги, я все сделаю неправильно. Я знаю, так и будет.
— Так делайте неправильно.
— Что?
Он звучал удивлённо. Даже сконфуженно.
— Это и есть танец. С одной стороны, дело в том, чтобы ставить ноги в нужное время в нужное место. С другой — в том, что ты чувствуешь, в игнорировании правильного и неправильного, в том, чтобы забыть, куда нужно ставить ноги, поддаться ритму. И вдруг случайно обнаружить, что ты всё равно ставишь их в нужное место в нужное время.

Только Дэвид звал ее Бекс. Когда-то она думала, что это его персональное ласковое прозвище для неё. Теперь ей казалось, что ему не хватало энергии на целых две согласных подряд.

— Моя подруга Пери уехала навестить друзей на несколько дней, оставив меня слоняться без дела. Я осмотрелся и не обнаружил никаких инопланетных вторжений, которые я мог бы предотвратить. Так что я решил научиться чему-то новому. Всегда хотел попробовать заняться бальными танцами или гончарным делом.
К этому моменту он закончил исследовать плакаты и снова повернулся к ней, сияя широкой улыбкой.
— Я выбрал танцы.
— Инопланетные вторжения? — робко переспросила она.
Он нахмурился.
— Нет, никаких инопланетных вторжений, в том и суть. Постарайтесь слушать внимательнее.

Бекки не любила дни рождения. Её беспокоило не старение. В конце концов, ей было тридцать восемь, это не старость, даже не близко, сорок — может и старость, но ей ведь ещё не сорок, ведь так, да? Нет, её злило то, как дни рожденья разочаровывали.

— Тут кодовый замок.
— Нет, — последовал ответ. — Ну давай, давай же, Рори! Четырехзначное число, это всего-то десять тысяч возможных комбинаций! Работай пальцами!
— Ну… ладно, — сказал Рори. Он прикоснулся к клавишам.
0000. Ничего.
0001. Ничего.
0002. Ничего.