— Не слыхали ль вы, Джеффри, что дьявол не может войти в церковь из-за креста?
— Да, я слышал подобную чушь.
— Это действительно чушь, потому что те, кто придумал эту легенду, забыли об одной вещи — о том, что в ней есть не только крест, но и священник. А туда, куда вошёл священник, может последовать и дьявол.

Отчего бы сорной траве не цвести, как зелёному лавру?

Как ни бывает добр приятель в иных обстоятельствах, при просьбе одолжить денег он тут же становится чёрствым. Он выражает сожаление, винит плохо идущие дела и в целом тяжёлые времена и обнадёживает, говоря, что скоро всё переменится.

Играй, дружище, играй! Звуки, извлекаемые тобой, очень приятны и заставляют думать, что ты счастлив. Так ли это или и у тебя, как у меня, всё пошло прахом?

Я переносил в угрюмом молчании и пинки, и удары, и продолжал жить — не из любви в к жизни, но потому, что презирал трусость самоуничтожения.

Я никогда не мог найти справедливости в этой системе. Мне кажется, что это — просто-напросто покровительство посредственности и подавление оригинальности.

Я отстал от жизни, считая литературу выше всех профессий, и скорее предпочёл бы не связывать её с теми, кто добровольно её унижает.

Я был самонадеянным смертным, презирающим изношенные временем суеверия.

Мы вскоре открыли, что общество более интересовалось последним скандалом, чем трагедиями Софокла или мудростью Платона.