С каторги можно уйти, а из могилы нельзя.
– И господь в бесконечном своем милосердии не покарал тебя смертью, которой ты по справедливости заслуживал, но позволил, чтобы твои слова тронули судей, и они оставили тебе жизнь.
– Как же! И отправили меня на вечную каторгу! Хороша милость!
– Эту милость, несчастный, ты, однако, считал милостью, когда она была тебе оказана. Твое подлое сердце, трепещущее в ожидании смерти, забилось от радости, услышав о твоем вечном позоре, потому что ты, как и все каторжники, сказал себе: с каторги можно уйти, а из могилы нельзя.
– Странный вы священник! – прошептал Кадрусс. – Вместо того чтобы утешать умирающих, вы лишаете их последней надежды!
Кадрусс приподнялся на колени, вытянул руки, отшатнулся, потом сложил ладони и последним усилием воздел их к небу.
– О боже мой, боже мой, – сказал он, – прости, что я отрицал тебя; ты существуешь, ты поистине отец небесный и судья земной! Господи боже мой, я долго не верил в тебя! Господи, прими душу мою!
Фильм второй. «Граф Монте-Кристо».
– Я надеюсь, ты мне сделаешь хороший свадебный подарок в тот день, когда женишься на дочери моего друга Данглара?
– Я уже говорил, что это просто твоя фантазия.
– Сколько за ней приданого?
– Да я же тебе говорю…
– Миллион?
Андреа пожал плечами.
– Будем считать, миллион, – сказал Кадрусс, – но сколько бы у тебя ни было, я желаю тебе еще больше.
– Что вы со мной сделаете?
– Об этом тебя надо спросить. Я пытался сделать из тебя счастливого человека, а ты стал убийцей!
– Я буду считать, что господь простил тебя, и я тоже тебя прощу.
– Вы меня до смерти пугаете!
– Вы знали, что он меня убьет, как только я выйду отсюда, и вы меня не предупредили?
– Нет, потому что в руке Бенедетто я видел божье правосудие, и я считал кощунством противиться воле провидения.
– Божье правосудие! Не говорите мне о нем, господин аббат. Вы лучше всех знаете, что, если бы оно существовало, некоторые люди были бы наказаны.
– Терпение, – сказал аббат голосом, от которого умирающий затрепетал, – терпение!