— Я обязательно должен поговорить с ним, сэр. Он пережил предсмертное состояние!
— Мы все его переживаем. Оно называется жизнью, — фыркнул Чудакулли.

— Как волшебник, должен предупредить вас, что слова обладают силой.
— Как политик, должен заверить вас, что я в курсе.

— А здесь ещё кто-нибудь работает?
— Ну... я работаю, а ещё Тез Кошмарный, Сказз... и Чокнутый Дронго, кажется...
Чудакулли мигнул.
— Кто-кто? — спросил он, а потом из глубин памяти на поверхность всплыл ужасный ответ. Только существа определённого вида могли носить такие имена. — Это что, студенты?

Чудакулли выскочил из кареты и театрально набрал полную грудь воздуха.
– Нет, вы чувствуете, какой запах?! Настоящий свежий горный воздух! – Он постучал себя по груди.
– Я как раз наступил на что-то очень свежее и сельское, – сообщил Думминг.

Мир трещит по швам, развинчивается и левитирует.

— Если я тебя сейчас брошу, то никогда себе этого не прощу.
— А я никогда не прощу тебя, если ты останешься, а не прощать я умею куда лучше, чем ты.

Подушки – лучшее средство от любых жизненных невзгод, — авторитетно сообщил Чудакулли, человек, никогда не знавший, что такое болезнь.

Нет ничего более опасного, чем бог, у которого куча свободного времени.

— Проблема с мистером Ореххом состоит в том, что люди хотят убить его.
— Какие люди?
...
— Кажется, вообще все, — сказал он, наконец

Суть, господин Думминг, в том, что ты вообразил, будто всякий закинутый в прошлое человек сразу становится жертвой родственноубийственных настроений. Так вот, если лично я встречу своего деда, то приглашу его выпить, а потом предостерегу, что змея, как бы ты на нее ни орал, всё равно укусит, за каковую информацию он, весьма вероятно, будет мне очень благодарен. Впоследствии.