Роберт Локамп – цитаты персонажа

Она прикоснулась руками к моим вискам. Было бы чудесно остаться здесь в этот вечер, быть возле нее, под мягким голубым одеялом... Но что-то удерживало меня. Не скованность, не страх и не осторожность, — просто очень большая нежность, нежность, в которой растворялось желание.

Кино — это всегда выход из положения. Там каждый о чём-то может помечтать.

В моей жизни так много переменилось, что мне казалось, будто везде всё должно стать иным.

С женщиной невозможно ссориться. В худшем случае можно злиться на неё.

Творческое начало всегда прячется под неказистой оболочкой.

Важное, значительное не может успокоить нас... Утешает всегда мелочь, пустяк...

Потому что время от времени вдруг накатывалось прошлое и впивалось в меня мёртвыми глазами. Но для таких случаев существовала водка.

Счастье — самая неопределённая и дорогостоящая вещь на свете.

Наглость — лучшее средство в борьбе с законом.

Женщина — это вам не металлическая мебель; она — цветок. Она не хочет деловитости. Ей нужны солнечные, милые слова. Лучше говорить ей каждый день что-нибудь приятное, чем всю жизнь с угрюмым остервенением работать на неё.

— Так кто же ты?
— Не половинка и не целое. Так... Фрагмент...
— А это самое лучшее. Возбуждает фантазию. Таких женщин любят вечно. Законченные женщины быстро надоедают. Совершенные тоже, а «фрагменты» — никогда.

— Видишь, как прекрасна твоя комната.
— Прекрасна, потому что ты здесь. Она уже никогда не будет такой, как прежде... потому что ты была здесь.

— Нет у меня никакого горя, — сказал я. — Голова болит.
— Это болезнь нашего века, Робби, — сказал Фердинанд. — Лучше всего было бы родиться без головы.

Человек всегда велик в намерениях. Но не в их выполнении. В этом и состоит его очарование.

И вдруг я увидел, что значу для другого человека и что он счастлив только от того, что я рядом с ним. Такие слова сами по себе звучат очень просто, но, когда вдумаешься в них, начинаешь понимать, как это все бесконечно важно. Это может поднять бурю в душе человека и совершенно преобразить его. Это любовь и все-таки нечто другое. Что-то такое, ради чего стоит жить. Мужчина не может жить ради любви. Но ради другого человека — может.

Никогда я не забуду это лицо, никогда не забуду, как оно склонилось ко мне, красивое и выразительное, как оно просияло лаской и нежностью, как оно расцвело в этой сверкающей тишине, — никогда не забуду, как ее губы потянулись ко мне, глаза приблизились к моим, как близко они разглядывали меня, вопрошающе и серьезно, и как потом эти большие мерцающие глаза медленно закрылись, словно сдавшись...
А туман все клубился вокруг. Из его рваных клочьев торчали бледные могильные кресты. Я снял пальто, и мы укрылись им. Город потонул. Время умерло...