— Скажите, пожалуйста, а как вас зовут, девушка?
— Девушка. Девушка неприступная, особенно для транзитников.
— Я вовсе не собирался идти на приступ этой крепости.
— По-моему, эта курица при жизни работала официанткой в вашем ресторане...
— Ну, понятно, такая же мерзкая.
— А с язвой дома сидят, с язвой по ресторанам не ходят.
— От одного вида этой еды язва может разыграться...
— У вас всё обойдется. Кто-нибудь поможет. И будете себе опять на пианино играть.
— В тюремной самодеятельности.
— Кто-нибудь выручит.
— Я ведь не солист и не лауреат. Так, под чужую палочку.
— Уж лучше, чем подносы таскать. Вон, как я одна осталась, да без мужа и профессии, с ребёнком... А теперь — ничего. Работаю, как Бог.
— Интересно, а что у вас за профессия такая, где можно не врать?
— Пианист я.
Пусть в голове мелькает проседь.
Не поздно выбрать новый путь.
Не бойтесь все на карту бросить
И прожитое зачеркнуть.
— Очень хочется есть. Я же не ел ваш мерзкий борщ. Вы, надеюсь, теперь это понимаете?
— А если вы его не ели, откуда знаете, что он мерзкий?
Печалиться не надо вовсе,
Когда вам нечем карту крыть.
Вы бросить жизнь на кон не бойтесь,
Не бойтесь, не бойтесь,
Не проиграв — не победить!
Ты очень... ты замечательно идёшь, замечательно! Только очень медленно!
— Случилось несчастье.
— Ой. Я так и думал: дыни спёрли. Понятно.
— Если бы дыни, Андрюша.
— Ой, Верунь, а там ничего другого не было...
— Я подобрала тебе замену.
— Я чет не понимаю, Верунь. Ну пойдём, а?
— Я тебе изменила, Андрюша.