Как и в любом споре, в котором мне когда-либо доводилось участвовать, никто никого не убедил.

Мне ещё предстоит понять раз и навсегда, что поступки женщины предсказать невозможно.

Действительно, жизнь — это сплошные неприятности. Поэтому единственное, чего мы можем в ней добиться, это возможности выбирать между большей и меньшей неприятностью.

Любой ковер, пусть за много тысяч долларов, не ласкает так ногу человека, как упругая густая трава лужайки.

Конечно, машина есть машина, и сама по себе ни жестокой, ни коварной она быть не может, но человек, сидевший за рулем, наверняка жесток и коварен.

Дорогой сэр, мне не нравятся ваши дурные привычки. Например, вы считаете, что слова — это что-то вроде кусков кирпича, которыми можно швырять как попало. От такой привычки надо избавляться.

Статистика гласит, что семьдесят четыре процента жён вскрывают письма, адресованные мужьям, и не обязательно над кипящим чайником.

— А как ты?
— Я не бодрый и не вялый, а измочаленный.

Если бы все желания приводили к убийству, они совершались бы в каждой кухне.

...а мы к этому делу приложили столько же сил, сколько прилагают к делу народного образования каменные львы перед публичной библиотекой.

Закон — это завистливое чудовище...

... люди порой что-то видят, но даже не знают, что они это видят. Если ты присядешь, а ещё лучше — приляжешь, закроешь глаза и мысленно переберёшь в памяти, что видела и делала <...> тебе, возможно, что-нибудь вспомнится.

…То, что известно, далеко не всегда доказуемо.