— Ты спрашиваешь, что бы я сделал на месте того человека? Я бы таки ушел.
— А на их месте?
— Обыскал бы катакомбы.
— Это несерьезно, Боря.
— Узнал бы, кто ему туда носит покушать.
— Нам некогда, Боря.
— Дежурил бы в порту.
— Он загримирован и с чужими ксивами.
— Ты извини меня Стёпа, но тогда я пошел бы домой и сказал своей жене: Знаешь, дорогая, я ухожу с работы, пока меня не выгнали.
— Так что, его взять невозможно?
— Если он в катакомбах — нет.
— Юр, познакомься, это Боря. Он у нас строительный закончил. Слушай, Боря хочет в поход пойти, стариной тряхнуть. Не возьмешь с собой, а? Хороший парень, спортсмен.
— Нет мест. Полный комплект у нас.
— Но может...
— Не может!
(уходит)
— Нервные все... Прости, Ельцин, не вышло.
— Ну ничего. Не судьба значит.
— Ну, это как повезёт, и как работать будешь.
— Пацаны Ашота, конкурента нашего, копают с металлоискателями и всякими там приблудами, так они за месяц по полштуки баксов зарабатывают.
— А что же ты с Борманом трёшься? Шёл бы к хачикам.
— Ха, ха! А с Борманом мы за два месяца четыре срубили. У него нюх. Ни одной пустой ямки не выкопал. И без всяких металлоискателей.
— Что, везучий такой?
— Нет, образованный, в универе на истфаке учился, пока не выгнали. Стуканул кто-то про его бизнес.
Корабли не для того построены, чтобы стоять в порту.
Уходи, пока тебя не выгнали, пока ты не стал невидимкой.
Cовесть, которая учит «покоряться» и «примиряться», есть только загримированный и переодетый страх.