Анна Гапошина (Аня Лекс)

это как
моральная расчлененка.
слишком много болевых
точек.
по чуть-чуть
забываю твой почерк.
вырезай червоточины.
останемся
просто прочерком
в системе
моих достижений.

это как
удар
в солнечное сплетение.
как отсутствие
отражения.
как сериал
со сто пятой серии,
когда не понять,
кто кому
кто.

ты стреляешь на поражение.

я закрываю окно.
меняю
фоновое изображение.
ложусь не/спать.

пока тебе там улыбаются.
держат за руки невзначай.
так многое надо сказать.
я остываю,
как кем то
забытый чай.

тебе плевать.
тебе неизменно плевать.

тихо
сдирать с души
чужой
кожуру.

каждое слово помню.
и
каждый звук.

помню тебя
глазами
и кожей
рук.

только тебя скоро
выскоблят
и
заберут.

«вам бы вдвойне
осторожно
ходить по краю»,-
мне говорили.
стоит ли верить
в это.

я остаюсь неверным
вариантом
ответа,

которые
не
выбирают.

не будет уже
ни лучше,
ни хуже,
никак.

в этой жизни
самой-то «жизни»
едва ли
треть.

не хватает
уже
терпения видеть,
как

в глаза-океаны
сливают
тугую нефть.

ночью небо
отплачет всем тем,
что свербит
внутри.

акапельные песни
улиц.
сырой
асфальт.

не сулите
всем тем,
кто отчаянно вас
любил

по ночам вас
пытаться
старательно
отпускать.

руки.
простыни.
свет,
вытравляющий
нам сердца.

гул.
входящее.
спам.
в океанах
тугая нефть.

ты мне смотришь
в глаза, но
я ими пошла
в отца.

и еще сложнее
стало
пере_
_болеть.

знаю,
больно настолько,
что вряд ли
есть с чем
сравнить.

со спины
многотонный боинг
прошел
насквозь.

абонент пожелал
не помнить
и не звонить.

передайте привет
родителям,

спящим

врозь.

знаешь,
я ведь ни разу
тебя не видела ни счастливым,
ни спящим.

всегда пишу здоровые монологи
и складываю
в ящик,
чтобы навязчиво
не напороться на
истину.

мне многие говорят: «да окстись уже.
неужели так сложно забыть
эти письма все?»

так и есть.

жалеют.
носят мне чай и зовут анютой,
пока в объятиях ртутных
тело
отторгнет
свои
36.6

«ты наивнее той малышни
в разноцветных платьях».

я их слышу,
но
слушать
давно уже перестала.

как бы больно не били,
мне будет
чертовски
мало.

в меня целит
на финише
тот,
кто бодрил
на старте.

и внутри лихорадка.
во мне
умирают
люди.
тяжело их носить
под сердцем
в железной скорби.

твое имя
придется вписать
в этот
длинный столбик.

а я верила,
что его
там
никогда
не
будет.

скомкать и выбросить.
бумажные ребра
лежат в хаотичном зигзаге.
и их не вправить уже.
ни утюгом.
ни руками.
ни временем.

так умирает доверие.

даже если не сразу.
даже если к тебе.

люди чужие.
люди одноразовые.

руки — не те.
режут ножей больнее.
хватают спазмами.

в темноте.
делаю вид, что смотрю кабельное.
пока память
шинкует
мое
четырехкамерное,
полощет
от всякой тоски.

мы с ней квиты.
и очень близки.

дождь стучит свои старые биты.
давай же.
скомкай и брось,
как всех, что когда-то
«любил» ты.

А меж тем
Этажей этих грязных квартиры
И пролеты
Загаженных клеток.
Никотиновых актов сатиры
И шаги.
На воде от таблеток.

Поцелуи на доньях бутылки
Злые танцы
Под звуки Химеры.
Чьи-то сальные судеб затылки
Ты сломался
И просишь
ЗАМЕНЫ.

Закопченные трубы вздымаясь,
Просят меньше небо чернить.
В дуэлях кровавых
Ломясь.
Шпаги просят себя не винить.

Они
Лишь орудие смерти.
В руках
Палачей и людей.
Мне то хотя бы поверьте
Реквием строки навей...

ловцу снов
нечего здесь ловить:

мы почти не спим
и не верим в любовь,
про которую нам поет Сплин
так истошно.

и все просят
инъецировать им весну
подкожно,
весну, которую они отрицают.
(ведь ее не бывает,
пока ты веришь в сказочных принцев)

черт его знает.

если я стану Каем,
обещайте мне выстрел.

Сложно понять кто мы.
И есть ли мы вовсе.
У нас же свои проблемы.
Дела сердечные.
Одни тяжко всхлипывают
в постели,
других выворачивает,
как куклу
гуттаперчевую.

салютами люди небу стреляют в горло.
улыбки. восторг и ни капли искренней жалости.
сейчас я тебя слушаю. внимательно и покорно.
а гордость?
а гордость,
сдохни, пожалуйста.

и сразу ясно стало, как это – нараспашку,
когда запястья смыкают слова,
а не прочный жгут.
и, кстати, чаще носи рубашки.
они тебе так идут.

чувствую себя одной/второй,
а не одним целым.
мне как-нибудь вместить бы
всё это в периметры тела,
а то разорвет.

они говорят пройдет.
они говорят высохнет.
как дождь.

им ли не знать ответ на собственное
«зачем ждешь?»
«почему не возьмешь,
не уйдешь?»

где-то внутри порвалось,
и уже не зашьешь.
вот только понять бы где.

*

бессердечная и колючая.
уж прости.
холодом сводит пазухи и с ума.
сложно дышать, когда
в легких гнездится стих –
очередной осадок от недо_нас.
очередное «зачем
я ему
(нужна?)»

*

я же почти научилась вставать без рук,
я же почти научилась себя вести.
все, что так громко билось в нас – не сбылось.
подумаешь, где-то внутри что-то
порвалось.
но ему
уже
не срастись.

забавно смотреть на попытки сломать мой панцирь,
попытки согреть.
/всё равно уже не согреют/.
не надо стучаться. ты нагло
зайди в мой карцер,
и я непременно
кинусь
тебе
на шею.

Пятницы.
Пробки.
Январь.
У новогодних премьер огромные сборы кассовые.
И, что бы там ни было, знаешь,
Тебе не идут
все твои фразы затасканные,
все твои лица пластмассовые.

Птицам сейчас на югах,
наверное, здорово.
Солнце.
Море.
Песок и калитки кованые
Мой голос внутренний сорван.
Я хочу с ними.
Чтоб прям ни одного лица знакомого.

Тише.
Мое море подавилось
железным якорем.
Из последних сил на берег тебя выбрасывает.
О том, что оно выжило – мало кто знал,
Все верили средствам
информации массовым.

Это было твоим неприкаянным амплуа.
Море выдохлось.
И от этого пусто мне.
Увлекательно, видимо, словом
вскрывать тела,
Вынимая из них сердцевину,
как самое вкусное.

Эта тема
должна быть закрыта за майскими
створками.
Я тебя
прочитала, пожалуй, от корки до корки,
но
научите меня отпускать и вычеркивать,
научите не трогать те красные кнопки,
на которые
«не нажимать».

Как давно перестали спасать
Старомодные «если».

Знаешь, лезть в ту петлю
Уже неинтересно,
Где играет та_самая_песня
и тащит
куда-то
вниз.

На счет /три/ все на бис.

Огибая мосты и судьбы
Рукояткой своих орудий,
Ты забудешь.

Все эти люди…
для них ценного – ни черта.
Здесь никто тебе не чета.

Под тобою уже черта.
___________________­__

Только путь постоянен. Вектор.
Он не сможет меня сберечь.
Жизнелюбие
через катетер.
Кто стерпеть это так же сможет?

Помнишь даты последних невстреч?
Я тоже.

ненавижу даты,
коим положено улыбаться.
мне бы день еще не сломаться.
мне бы выстоять.

перебоями страшно-быстрыми
в висках моих
ледокол.

жизнь, похожая
на укол:

«да не бойся, анюта,
ты просто закрой глаза.
перестань, не кричи,
эти боли уйдут назад».

безысходно заело
несказанными «тер_пи».
кровяной светофор.
через гулы шагать вперед,
вспоминая того,
с кем хотелось бы
по
пути.

светофоры считают
секунды моих дорог.
я считаю, что мир
не так уж необходим,
если ты разбито/раз_давленно
одинок.

этот псевдо-праздник
саднит у тебя в груди
миллионом горячих гирлянд.
тугоплавким льдом.
ты теперь мой истинный
прототип.

город пахнет смолой
и нашатырем.
просыпаюсь,
как сердце в убитом теле.
черт знает
в
чьем.

Привет, Дно.
Надо мною хвостами
стучат киты,
словно розгами.
/я во льду до костей и мозга/
пока корабли
покидали
свои порты,
моря открывали
рты,
где без всяких
циничных «ты»
я — сосуд
для обид и боли.
надо мною
соленая гладь.
и кому бы себя отдать,
если
я
ничего
не
стою,
разрушаю и строю.
не высказать.
не понять.
в глади
мутно-морского
цвета
персональные концы света.
и, наверное,
тебя
нету,
если мне
тебя
не
обнять.

колет. горько и тяжело.
птица клювом
не
в
то
ребро,
пока сотни десятков
«но»
разрывают
мое нутро
на четыре части,
и даже
глухое
«здрасте»
звучит словно
«мне бы счастья».
но хватит
об этом.
всё.

Мне, наверное, не достать до твоих ординат.
Эти оси секут изнутри и чуть-чуть извне.
Буду карты калечить пальцами наугад.
Интересно, куда я делась, раз не_в_себе?

У меня больше нет ни стыковок, ни нас, ни сил.
У какого-то «боже», сидящего наверху
Ты с глазами дрожащими «всё хорошо» просил.
И спасибо тебе. Но я всё равно не смогу.

Мы сидели в тетрадных клетках и ждали май.
Было холодно. В душу хлопьями падал снег.
Циферблаты впивались в пальцы, и было жаль,
Что мы — две шестеренки на 6 заведенных «всех».

Ты впадаешь в меня на какой-нибудь точке com.
На каком-нибудь олеандровом берегу.
И не вздумай ни разу /это/ назвать стихом.
Просто я по тебе так сильно, что не могу.

Я лежу проводами поперек
Телеграфных
Плеч.

Метрономы молчат. Мы –
Привыкшие
К незвонкам.

И отсутствию неживучих и
Редких
Встреч.

И отсутствию всех, привыкших
К твоим
Рукам.

Я наелась по горло их стеганым
«Все
Пройдет».

Напилась, нахлебалась
Придурочным
«хорошо».

Мы как рыбы стучимся
О километровый
Лед.

Не волнуйся так. Будь
Спокоен, что
Не прошло.

Эта истина истин дурнее
Всего
На вкус.

Это был мой дурацкий
И выдуманный
Фальстарт.

Это было не раз и не два уже.
Ну и
Пусть.

Лучше так, чем вообще,
Разумеется,
Никогда.

Буду дальше с тобой /вроде быть/,
/Вроде просто
Ждать/.

Допишу это и сумбурно
Пошлю
В кювет.

Буду дальше на стенах
Твой профиль
Себе черкать.

Только толку от этого?
Толка здесь
Больше.net

Теплые батареи.
Месяц пошел десятый…
Души в конец беднеют,
Но кажутся так богаты.
Тупое «привет» без даты
Прокашляло эту осень.
Я помню, что мы когда-то
Домой приходили в восемь.
На каждом окне закрытом.
На каждых часах стоящих.
На набранном и пролитом.
На лживом и настоящем.
Чай/я. Кто быстрей остынет
И больше не станет теплым?
Короткое твое имя
Мои разбивает стекла.

Отклеен от внешних реалий.
Выпал в черствый перцовый осадок.
Как хобби – находим/теряем.
Не болит почти. Просто так надо.

Кидаться на полые стены.
Мне больше /почти что/ не страшно.
В моей бессердечно вселенной
Ломаются многоэтажки.

Пускай тогда нас раскидает
По шумным октябрьским стаям.
Ты колешься. Рвешь и кусаешь.
Я чувствую себя Каем.

Просто есть люди, с которыми нам не сбыться,
Все наши «буду», испорченные снова…
Я вчера видела, как умирают птицы.
Видела, как октябрь вступил в права.

Чувствуешь, фонари на осколки в горле?
Это не першь, не простуда – больная грусть.
Я никогда ничего не скажу тебе кроме
Того, в чем признаться себе до конца боюсь.

Знаешь, по-моему, я до конца испита.
И никого в этом более не виня,
Робко рисуешь линиями графита
На память себе поперечный разрез меня.

Просто есть люди, с которыми нам не сбыться.
Просто есть люди, которыми нам не быть.
Просто в конец замерзает под левой мышцей.
Мне не понять/не выбросить/ не забыть.

Всё это, знаешь, сахаром будет к чаю.
Приторно. Я не в силах его глотать.
Я не железная. Я по тебе скучаю
И смысла не вижу этого отрицать.

Стрелки бездарно щелкнули. Вышло время.
Мокрыми воскресеньями октября
Мы зачеркнули каждое двадцать первое
На прошлогодних скулах календаря.