Нина Шервашидзе

В момент, когда будешь из-за разных событий дробиться на мелкие осколки, все будут усердно гнуть: «Ты прекрасно выглядишь!» Но это обман. Для многих депрессия — это болезнь ленивых. Сколькие желчно брюзжат: «Вот в наше время такого не было», «Это всё потому, что не работаешь». Однако, сломай пианисту обе кисти и скажи: «Играй!»… Он не сможет. Физически не сможет, как бы ни хотел. То же самое и депрессия, то же самое и собирать себя заново. Если бы мы все научились с пониманием относиться друг к другу и не ждать чего-то, может было бы проще? Хотя о чём я…

Тяжело и сложно когда рушится твой мир, когда каждый миллиметр превращается в прах, когда все требуют от тебя держать маску, показывать, что ты пралине с орешками, хотя на деле ты молочный ломтик.

Порой вдруг понимаешь, что где хотел находиться и где пребываешь – это два разных места. И тогда приходится пересмотреть всё в своей жизни, подойти к новому старту и двинуться в другом направлении, иногда в диаметрально противоположном.

Стоит столкнуться со своим триггером и воспоминания, которые подавлял мозг, сокрушительно обрушатся, сметая всё на своём пути. А, как известно, после схода лавины, находясь в эпицентре событий, можно и не выжить.

Некоторые люди в попытках защитить, помочь перестают видеть грань. Они пытаются всегда быть сильными, но в один момент эмоции берут над ними верх и начинают ломать их изнутри.

Страх похож на фигуру, которая практикует домашнее насилие. Она не может ничего сделать с основной своей проблемой и вымещает злобу и бессилие на ком-то, кто гораздо слабее.

Только теперь в полной мере прочувствовала пропасть, разделяющая каждого человека: абсолютно любой может стать предвестником личного апокалипсиса. И хоть человек изначально не является злом, но природа берёт над ним верх, когда каждый день — лотерея. Когда вопрос, останешься ли ты морально или физически цел, упирается только в способность выживать в диком, беззаконном мире, включается инстинкт самосохранения. Когда всё окружение враждебно и только ждёт шанса подняться над другими за счёт чужих жертв, стоит опасаться каждого. Стоит бояться провокаций и подтасовки фактов. И невольно становится нормой хоронить в дальнем углу души чувства в непроницаемый чёрный ящик, управлять мимикой, корректировать выражения. Разумеется, сила объединения приносит свои плоды. Но, кажется, это и подавляет надежды людей.

Что хуже: быть марионеткой или сломанной фарфоровый куклой?
Если выбирать, то именно второй вариант предпочтительнее. «Почему?» — спросите вы. Марионетка жива, пока ей не обрезали нитки, а фарфор, разбившись на миллион кусочков, уходит по своей воле. Он может спрятаться куда-то глубоко-глубоко за диван, и вы его найдёте спустя десятки лет, а может в урне покинуть ваше жилище навсегда. Кажется, именно сейчас я фарфоровая кукла, но на ниточках, ведь разбиваться очень больно.

Я не люблю стереотипность, например, что подарки нужно дарить по праздникам: важным людям их можно преподносить каждый день — цветы, разогретый ужин. Из мелочей и состоит жизнь, так позвольте себе радовать друг друга. Счастье оно в мелочах, но мы не всегда его замечаем под трудностями быта.

Стоит принять себя. Хотя бы для того, чтобы начать реализовывать свои мечты.

Убить — самое гуманное, что можно провернуть. Человек вынослив, особенно когда он натренирован. Он может многое выдержать. Пытку насекомыми. Водой. Шокерами. Однако это вульгарный фарс: людей ломают только люди. Надави на нужного человека, покалечь его, и убивать испытуемого не придётся. Наблюдай, как субъект агонизирует и сгнивает, рассыпается изнутри. Как он сам себя уничтожает.

Знаешь, после смерти близких людей ты меняешься, к сожалению, в худшую сторону. Ты перестаёшь видеть мир таким, какой он есть на самом деле. Нет, мир не погружается в чёрное и белое, мир всё такой же. Знаешь, цвета всё те же. Ты всё так же встаёшь по утрам, проверяешь ленту в Instagram, что-то лайкаешь, потом, как обычно, ползёшь к кофемашине, дабы выпить горячий латте и параллельно прочитать рабочие письма. Вроде всё как всегда: голубое небо, зелёная трава, та же работа, ты приходишь в офис в тех же вещах, что и всегда, ты смеёшься над теми же шутками, что и всегда. Возвращаешься в уже пустой дом, но кажется и там всё как всегда, даже пыль в тех же местах. Ничего не меняется. Единственное, что происходит — ты ничего не можешь сделать. Это самая худшая пытка — ожидание, когда ничего нельзя поделать. Ожидание отчёта судебного медицинского эксперта. Ожидание того, как последний кусок земли упадёт на гроб. Вся жизнь сводится к ожиданию: ожиданию поимки убийцы, ожиданию приговора суда, кажется, ещё одно мгновение и жить станет проще. Всё вернётся, не будет этой бесконечной тяжести в груди, не будет желания заглушать мысли алкоголем, не будет желания в один момент приставить дрель к виску, чтобы заглушить всё то, что творится в голове...

Когда я только приехала в Лондон, во мне было нечто, что впоследствии я утратила. Надежда. Желание жить. Радоваться. Я стала той женщиной, чей тип ненавидела в детстве. Не понимала их. Злых. Эгоистичных. Предпочитающих обществу социопатию. Не понимала, пока сама не стала такой. От той девочки не осталась и следа. Она стала женщиной. Волшебницей, превращающей свои слёзы в бриллианты.

ᅠ Когда-то евреев и цыган уничтожали за факт их существования. Каково было ненавидеть себя только за то, что родился? Ощущать, как на душе скребётся адское кошачье трио: Несправедливость, Возмущение и одна чрезвычайно коварная — Надежда, что недоразумение завершится? Лелеять мечту и раз за разом видеть, как она разлетается вдребезги?
ᅠ Людей истребляли за национальность. Сжигали дотла. Впрочем, разве в двадцать первом веке что-то поменялось? Нет. Больше никто не загоняет евреев в газовые камеры, но этническая дискриминация и религиозная нетерпимость не искоренились, да и едва ли когда-либо удастся это сделать — это та самая сорная трава, чьи побеги, как не пропалывай, непременно проклюнутся. Более того, дети знаменитостей также испытывают на себе это давление, ибо им повезло принадлежать к династии «Избранных» — их недолюбливают за факт жизни. Как, в принципе, и наследников глав спецвойск.

Худшее в жизни не смерть. Худшее — выживая год за годом, мечтать о смерти.

Сильных и смелых нет. Есть те, кто находят в себе силы говорить правду, а есть такое же дерьмо как я.