Мы жили в деревнях. А потом в городах. Теперь будем жить в интернете.
— Шелдон что, опять поменял пароль на Wi-Fi?
— Да, теперь он «РазУжПенниЕстНашуЕдуТоПустьХотяБыПлатитЗаСвойWiFi», без пробелов!
Необыкновенное ощущение. Обычный лист, на котором могло бы быть пятно от пролитого вина или отпечаток губ на другой стороне. Интернет этого не заменит.
Люди не хранят дневники для себя. Они хранят их для других как секрет, о котором не хочется рассказывать, но при этом хочется, чтобы о нем знали все. Единственный надежный сейф — твоя собственная память, в которую никто не может залезть без твоего ведома. Мне начинает казаться, что Интернет — это СВ радио девяностых, когда домашний компьютер становится местом парковки души, опаснейшим прибором в руках идиотов.
Босния... У них нет дорог, но есть Facebook.
Называлась она ICQ. Авторы использовали буквы «I», «С», «Q», поскольку, произнесённые последовательно, они дают аналог английской фразы «I seek you», что означает «Я ищу тебя».
Он никогда не привлекался, сведений о его работе нет и на Фейсбуке его нет. Такое впечатление, что его не существует.
Если из интернета убрать все порносайты, то останется один-единственный сайт с надписью «Верните порно!»
Кто-то лгал больше.
Кто-то молчал дольше.
Кто-то знает правду, но расскажет позже.
Кого-то пичкают ложью.
Кто-то в личку шлёт прошлое.
У кого-то всё сложно и кто-то останется брошенным.
Другими стали может, а может и нет,
Но нет сил набрать номер и сказать «Алло, привет»,
Нет сил вникать в эти цитаты из статуса,
Осознавая, что на душе не так уж и радостно...
Прежде чем вступить в брак с кем-нибудь, сначала дайте ему поработать на компьютере с медленным интернетом. Чтобы увидеть, какой он на самом деле.
Глупо считать, что виртуальность сделала людей хуже, чем они есть. Смешно надеяться, что она сделает их лучше.
Надо проверить на паразитов, вирусы, бактерии, грибки, прионы, радиацию, токсины, химикаты, а может подхватили с порносайтов. Я проверю интернет, а вы все остальное.
А ещё...
Они боятся сделать шаг. Показать лицо, позвонить и сказать правду, встретится за чашечкой горячего ароматного напитка и поговорить. Да просто быть собой, не той смешной марионеткой образа с мышлением поисковой программы и безвкусно идеальной красотой аватарок, а просто человеком, не больше, но и не меньше. Они скребут изнутри панцирь иллюзорного одиночества и ждут того, кто сделает шаг за них, занимая свой досуг поиском всё новых и новых самооправданий бездействию. Они боятся сделать шаг, потому что за окном дождь, а не Эйфелева башня в лучах солнечного Парижа, волосы растрепаны, возле глаз пролегли первые морщинки, в словах то и дело чувствуются пробелы знаний и дрожь неуверенности, настроение портится невзначай, медленная жизнь оседает тучностью тела, творчество тает в бытовухе, сказочные дворцы превращаются в облезлые обои и невымытую посуду, свобода в ворчащих стариков родителей, богатства души теряются за нищетой быта и недовольным начальством на работе, а сам человек уже не хочет быть собой, вживаясь в свою любимую марионетку, не способную, не готовую сделать шаг. Но, Боже мой, как легко шагать по тряпичному миру общей нерешительности.