Сталкиваясь с чем-то непривычным и незнакомым, англичане прежде всего инстинктивно оглядываются на прецедент, стараются выяснить: как в подобных случаях люди поступали прежде? Если новое приводит англичан в смятение, то пример прошлого дает им чувство опоры. Поэтому поиск прецедентов можно назвать их излюбленным национальным спортом.
В тоне матушки звучит предостережение, хотя на ее губах играет привычная улыбка, специально для индийцев. Никто не должен подумать, будто английские леди настолько невоспитанны, что позволяют себе спорить на улице. Мы всего лишь говорим о погоде, но когда погода портится, мы делаем вид, что не замечаем этого.
Не верь ясному небу, оскалу собаки и улыбке англичанина.
На этой неделе я вела увлекательные беседы с журналистом одного из самых уважаемых американских телеканалов. Он мастерил расследование о том, как Кремль убил Кара-Мурзу. Несмотря на плохо скрываемую надежду (чтобы не сказать вожделение), с которой многие ждали смерти Кара-Мурзы, он, слава Богу, выжил. Говорят, его уже даже переводят из реанимации. Я, безусловно, желаю ему только здоровья.
Американского расследования теперь, наверно, не будет. Не умер же, чё!?! Тот журналист, кстати, уговаривал меня прилететь в Лондон, чтобы поговорить на эту тему. «Тут же шоппинг классный, прилетайте хоть на полдня», — написал он мне. Я ответила: «Шоппинг меня не интересует. Как вы знаете, нас всех тут заставляют носить военную форму». Он не удивился. Реально – не удивился. Он думает, что это вполне может быть правдой. Потому что они сами себя убедили, что мы ненормальные. Давным-давно и очень надолго.
Саймон имел хороший дом — лакомый кусочек для них. Они обвинили его в измене. Любой хайлендер, чья собственность интересовала англичан, становился изменником, даже если не поддерживал Стюартов. Я, можно сказать, вышел сухим из воды. Саймон же не дожил до суда. Английская корона хотела прихватить все, по ее мнению, причитающееся ей.
Дождь не может помешать настоящему англичанину, который родился мокрый, крестился мокрый и обычно тонул, если покидал свою страну.
– Как бы яснее выразиться… Это типично английский взгляд на вещи. «Не стреляй по сидящей птице» – вам понятен смысл такого выражения?
– Да-да, как вы сказали, типичная для англичан точка зрения. Но думаю, что я понял. И в Центральном уголовном суде, и на спортивной площадке Итона, и в охотничьих угодьях для англичанина важно, чтобы жертва имела свой шанс.
Англичане! Никогда больше отец не пойдет против сына, а брат против брата. С этого момента на этой земле, которую так долго раздирала на части борьба, что она стала объектом насмешек для всех народов, не будет больше существовать Ланкастеров или Йорков. Есть только англичане. Давайте теперь, когда появился первый символ прихода новых и лучших времен, перевяжем раны друг другу и отдадим почести тем, кто пал в этой несчастной борьбе.
Выросший в Англии, я с детства впитал в себя некоторые принятые в обществе правила поведения: держаться от собеседника подальше, ограничиваться кивком вместо рукопожатия и не демонстрировать публично свою привязанность ни к кому, за исключением собаки.
У нас, англичан, с американцами теперь и вправду все общее, кроме, разумеется, языка.
Стычка с английским джентльменом редко доходит до рукопашной, но он может уничтожить тебя одной презрительной фразой.
А ещё...
Но по-моему, хоть я и рос, думая, что я англичанин, я всегда знал, что я один из вас, да. Ведь когда я приходил в школу утром в понедельник, меня спрашивали: «Смотрел на выходных спорт, Стью? Этот прекрасный вид спорта, который нравится всем мужчинам и в котором англичане – лучшие? Отлично было, да?» И я отвечал: «Нет, на самом деле он мне мерзок и отвратителен». И меня спрашивали: «А что скажешь о роскошных гобеленах, на которых вышита вся английская культура и история? Тоже не нравятся?» И отвечал: «Нет. На самом деле когда упоминают английскую культуру, мне кажется, что меня интеллектуально, физически и духовно обокрали». И меня спрашивали: «А что же английский язык, язык Шекспира, Шелли, Блейка? Черчилля? Неужели у тебя нет за него национальной гордости?» И я отвечал: «Нет. На самом деле, где бы я ни слышал английский акцент – меня начинает тошнить». И пока отвечал, слышал собственный голос, и во время ответа начинал блевать. Так что я с детства ненавидел быть англичанином.