— Мы, атеисты, — горячо продолжал он, — считаем, что человек должен нести своё бремя, как бы тяжко оно ни было! Если же он упадёт, тем хуже для него. Но христианин сулит и взывает к своему богу, к своим святым, а если они непомогают, то даже к врагам, лишь бы найти спину, на которую можно взвалить свою ношу.
Христианин — человек, который сердечно любит всех тех, к кому не испытывает ненависти.
Христианство сделало нас духовными варварами, наука — интеллектуальными.
Как христианин, я не должен позволять себя обманывать, но я должен быть борцом за истину и справедливость.
Я ошибся, произнеся словосочетание «Христианская Республика»; эти два слова — противоречия. Христианство проповедует только порабощение и зависимость. Eго дух предпочитает тиранию и всегда имеет от этого выгоду. Настоящие христиане созданы быть рабами, и они зная это, совершенно не против; эта короткая жизнь ничего не значит в их глазах.
О низости христиан судят по высоте христианства, по несоответствию этой высоте. Как же можно осуждать христианство из-за недостоинства христиан, когда самих христиан осуждают за несоответствие достоинству христианства! Это есть явное противоречие в такого рода суждениях.
Христианство появилось в Палестине как опыт. В Греции оно превратилось в философию. В Италии стало институтом. В Европе трансформировалось в культуру, а в Америке – в бизнес. Мы оставили опыт далеко позади.
Христианство прошлого сегодня нередко упрекают за то, что оно было противником телесности; действительно, тенденции подобного рода были всегда. Но и чрезмерное восхваление тела, свидетелями которого мы сегодня являемся, обманчиво.
Христианство — как анорексия. Унижающая человека система шантажа, где краеугольный камень — чувство вины.
Мы вторгнемся и уничтожим её, и привяжем её к четырём лошадям, и её тело разорвётся! ... Или что-то вроде этого. И передай ей, что мы испытываем отвращение от таких мер, будучи христианами.
А ещё...
Для того чтобы христианский и мусульманский мир существовали в согласии и гармонии, надо провести четкую границу, через которую переходить нельзя ни одной из сторон. В первую очередь границу в области культуры. Мы не должны допускать смешения культур. Мы должны крайне осторожно относиться к передвижению людей разных культур и к их внедрению в чужие культуры. Бесконфликтно это не может происходить, потому что культура — это некий код, это мировоззрение, электричество.
Пояснение к цитате:
«Для человека никаких границ нет», журнал «Русский репортер» №36 (214) 15 сентября 2011 года.