Михаил Владимирович особенно любил это время суток, сумерки, когда все затихает, природа молчит, словно задумалась глубоко или беззвучно молится перед сном.

Сумерки, как вы тихи и нежны! Розовые отблески, еще дрожащие на горизонте, подобно агонии умирающего дня при победоносном наступлении ночи, огни канделябров, выступающие густо-красными пятнами на фоне последнего сияния заката, тяжелые занавеси, которые невидимая рука надвигает из глубин Востока, — словно отражения тех противоречивых чувств, что борются в сердце человека в одинокие часы его жизни.

Сад накрыли сиреневые сумерки. Дневной ветерок стих, ни один лист на ветвях не дрожал. Силуэты деревьев, кустов, статуй, декоративных мостиков и беседок кутались в плащи теней, словно посланцы таинственных сил из иных пространств.

В переходный смутный час человек и сам словно готов раствориться в сгущающихся сумерках вместе со всей природой, находя в этом слиянии странную и грустную радость.