Если разобраться, старость – это сборище всего, что ты делал неправильно. Люди полагают – можно жить ***ью, зажатой на всё, и лишь потому, что ты не со зла зажимался, лишь потому что ты не со зла игнорировал все поступающие сигналы о собственной неполноценности, не со зла не менялся – из ужаса, гордыни и слабости собственной – ну не со зла ж – у тебя всё в конце будет хорошо.
Не будет.
Физика, слава богам, не обладает тупой человеческой жалостью. Ей не важно, зачем ты торчишь в горящем бензине: если ты упорно торчишь в горящем бензине, со зла или не со зла, ты станешь уродом с отваливающимися кусками мяса и сдохнешь. И смерть твоя будет мучительна.
Я всегда уважал в тебе твой attitude: oooh, that's the boy that I want.
Не мужчины выбирали тебя — ты их.
Потому что у тебя были глаза.
И достоинство.
Не их ущемленная гордыня лысых обезьян,
но достоинство,
ты выбирала себе людей не «ой, мамочки, кажется, я нравлюсь! Значит, он нравится мне».
Ты просто выбирала лучшего
И добивалась его.
«ФРАНЦ: Нельзя, Ларс, страхами жить.
ЛАРС: А здравым смыслом?
ФРАНЦ: Смотря чьим. Опасная вещь – здравый смысл, чьим смыслом живешь,
тем и становишься. Я бы не стал жить здравым смыслом полипов на ножке,
ежесекундно волнующихся о том, что в этом мире столько всего может с ними
произойти, что лучше тихо оставаться неподвижным полипом.»
Каждого можно развить.
Это проживание освобождает.
Твой мир больше не состоит из «своих» и «чужих»,
тебя больше не пугают беспросветные имбецилы.
Каждого можно развить,
но не нужно –
сладчайшая из прибавок.
Она делает мир мягким и сахарным.
Величайший шедевр создателя – это создатель.
Не звезды, галактики, танец сверхмассивных гигантов в сердцах вселенных – нет, Герберт – это то, кем ты становишься, пока играешь по нотам, неизменным и вечно новым. Это очень личная вещь бога наедине с собой… и, возможно, с трупами ряженными, в румянах и красках, трупами окоченевшими бывших версий себя.
Такой танец.
И ведь все хотят, чтоб им сострадали. А сострадать не способен никто. Единицы. Франц. Из всех мне знакомых, он один способен на сострадание. У людей же жалость к другим – это подсознательный страх, что и с тобой приключится то же. Эгоизм. А жажда помогать у них – необходимость облизать себе ***к своей праведности. Каждый из нас заслуживает огромного личного Армагеддона.
Любовь – это галлюцинации на двоих, из которых ты заставляешь жить все миллиарды людей на планетке. И любовь тебе в этом – топливо.
Ты не можешь получать удовольствие, если по сути ты жалкий перепуганный карп, прячущийся у себя под диваном.
Мама, не надо бояться шторма, надо им быть.
Дело во взгляде.
Хороший танго хорош тогда, когда ты загипнотизирован взглядом.
А гипнотизируют взглядом лишь те, кто бесстрашен.
Непредсказуемость – прекрасная специя, не адский перец, но сахарная корица на десертике жизни.