— Уже поздно!
— Для надежды никогда не поздно.
— Я пойду, а ты ее защищай.
— Но вас же убьют!
— Мадам, еще ни один Ватевилль не умер в собственной постели. Если на то будет воля божья — увидимся в Версале.
— У женщин нет души!
— Мне уже говорил об этом ваш друг, посол персидкого шаха.
— Почему ты пыталась заколоть его?
— Он хотел взять меня силой.
— Ему это удалось?
— Меня спасли.
— Здесь тебя никто не спасет.
— Но здесь и нет никого, кто взял бы меня силой, не так ли?
— Знакома ли тебе древняя арабская поговорка: «Не суди о фонтане...
— ... не испив из него воды».
— Значит, ты знаешь ее?
— Это не древнее выражение, не поговорка и уж тем более не арабская. Это слова Жана де Лафонтена, моего друга, французского поэта и баснописца. Вы читаете слишком много и слишком быстро, в конце концов вы рискуете спутать Библию с Кораном.
— В тебе сидит черт.
— Вы его еще не видели!
— Ты должен мне верить.
— Не могу.
— Тогда зачем ты меня выкупил? Я бы желала умереть рабыней, никогда тебя не увидев, но верить, что ты меня любишь, как прежде.
— А кто сказал, что я тебя не люблю?
— Ты лишь это и говоришь. Возвращайся на свою шхуну, она для тебя настоящая любовница, а я всего лишь жена.
— С тех пор, как я тебя нашел, я не могу забыть, что ты была любовницей короля.
— Ты ошибаешься, я ни разу не уступила королю.
— Ни одна женщина перед ним не устоит.
— А я устояла.
— Его желания — закон.
— Я им не подчинилась.
— Ты была одна и считала меня мертвым, это тебя оправдывает.
— Мне не нужны оправдания, я ему не уступила!
— Твоя ложь разделяет нас так, как не смогли разделить враги.
— Здесь есть христиане!
— Не рассчитывайте на них, здесь одни негодяи. Кандия открытый порт, здесь зарабатывают на жизнь торговлей рабами. Вы военный трофей господина д’Эскренвиля, никто вас не освободит.
— Даже рыцари Мальтийского ордена?
— Во всяком случае, не своей шпагой.
— А золотом?
— Случается, но только в рамках законного торга.
— Хорошенькая торговля для монахов-воинов.
— У них нет выбора. Кандия — настоящая пороховая бочка между исламом и христианским миром, один неправильный дипломатический шаг и все взорвется.
Кандия - второе название острова Крит.
— Могу я попросить вас удалиться, пока я переоденусь на ночь?
— Вы не при дворе, мадам. Вы на корабле, где командует человек, приговоренный королем к виселице.
— Как преступник?
— Да. К тому же, из-за женщины, подобной вам. Она уговорила меня ограбить королевскую казну, сама взяла деньги и выдала вора. А я ее любил!
— Зачем вы мне об этом рассказываете?
— Вы женщина.
— Вы пьяны.
— Я безумен. Я отплачу вам за всех, кто страдал из-за вашей красоты. За тех, кто бесполезно надеялся, глядя на вас, за тех, кто молился Богу, чтобы вы обронили свой платочек и они имели бы редкую привилегию поднять его из пыли у ваших ног!
— Такая женщина, как вы, не должна избегать любви.
— И все же, это не причина отдаваться первому встречному моряку.
— Я моряк, это правда, но прежде всего, я Мортемар, герцог де Вивонн, главный адмирал флота Его Величества.
— Людовика XIV, короля Франции. И я не дам вам того, в чем отказала ему.
— И чем одаряли других?
— Возможно, он изменился. Тот граф де Пейрак, которого вы знали, сгорел на Гревской площади.
— Пусть у него не будет ни титула, ни денег, все равно, Жоффрей останется собой.
— Может быть и так, но вы и сами за это время стали маркизой дю Плесси-Бельер.
— Я думала, что он умер. Его не было. А я всего лишь женщина...
— Он любил не обычную женщину, он любил Анжелику.
— Если бы можно было открыть правду королю, я бы давно уже это сделал.
— Так вы знали про дела этой Вуазен?
— Безусловно. Двор — это горнило государства, король не может ни осудить кого-то, ни отправить в немилость без прямых доказательств.
— Они же убивают младенцев!
— Иногда пусть лучше умрут несколько детей, но будут спасены тысячи. Придет время, и я обнародую дело о ядах, поверьте, мадам, о нем заговорят даже за Пиренеями. А пока что, прошу вас, оставьте двор.
— Ни за что! Я женщина и для меня важна жизнь каждого ребенка!
— Вы очень одинокий человек, сир.
— Я король.
