— Порнушка у тебя в идеальном порядке, а остальное...
— Ишь, критиканша.
— Дело не в том, кто прав. Ты будешь ошибаться. Я вот ошибаюсь постоянно. Важно, как ты будешь жить с этими ошибками и учиться на них.
— И как не терзать себя из-за них.
У таких, как мы, нет дома и не может быть семьи.
— Дин, а что ты сделал, когда думал, что я умер?
— Спланировал ремонт в твоей комнате. Джек Лэси. Диско Шар. Чтобы всё так стильненько, знаешь?
Свой чёрт ближе.
— Погоди, так Кроули жив?
— Ещё как. Валяется у меня в багажнике.
— Я человек, который привык бороться с неизбежным. Всегда есть выход.
— А я женщина, которая верит в чудеса, как многие. Но я также умею читать энцефалограммы. И если у вас нет прямой связи с ангелами...
— Ну да... прямой связи, видимо, нет. Но у меня есть кое-что получше. У меня в багажнике король ада.
— Это метафора? Ведь так?
Его зовут Ми́ша. Миша?! Дженсен? Что здесь за фигня с именами?
— Итак, это за то, что меня убили.
— Ну если тебе станет легче, то Эша из-за нас убили тоже.
— Я не против.
— Он не против.
— Я умер…
— Мои соболезнования.
— Я думал, твое появление будет более эффектным. А ты всего лишь вырубил в комнате свет.
— И на всём восточном побережье…
— Врач нашего юмориста утверждает, что его рана зашита шелком.
— Странно.
— В наше время да, но 100 лет назад шелковые нити пользовались успехом у хирургов, в то время пациенты мёрли от инфекций, как мухи.
— Кошмар.
— Точно. И вот врачи боролись с заражением, используя опарышей.
— Сэм, я ем.
— Опарыши ведь поедают омертвевшую ткань и не трогают здоровую. А у нашего приятеля брюшная полость оказалась забита червями.
— Сэм, я ем!
— Что?
— Ничего.
— Дин, что?
— Чувак, в тебе почти целую неделю сидела девчонка… Это весьма пикантно.