— Ты слышала прошлой ночью того парня в «Висельнике»?
— «Твои глазки, точно шмели, влетают в окошко моей души».
— А мне больше всего понравилось: «Твои губы, словно крылышки воробьев. Красных. Бесперых».
— «Молви хоть слово! Пускай запорхают твои крылышки-губки!»
— Я бы угостил его выпивкой, но, по-моему, он в этом уже не нуждался.
— Слушай, а как кунари чешут голову? Им же рога мешают?
— Почему ты решила, что я это знаю?
— Потому что ты много всего знаешь! Интересно, они трутся головой о деревья, как галлы?
— Я бы не пожалела золотого, чтобы на это посмотреть.
— Это приближает тебя к заветному кораблю?
— А?
— Я... я просто не понимаю, почему ты работаешь с Хоук. Кажется, на всё, что мы ни делаем, тебе просто наплевать. Что держит тебя здесь?
— В основном «Цветущая роза». У меня там оплачено до конца года... грех не попользоваться.
— Но это же... бордель?
— И что с того? Женщины тоже могут посещать бордели. Ты просто напряги воображение... Глядите-ка, получилось! Ты просто лапочка, когда краснеешь.
— Мой муж любил устраивать такие охотничьи праздники.
— Я и забыл, что ты была замужем. Трудно представить тебя в роли хозяйки дома, которая снимает с гостей плащи и целует ребятишек.
— Нет, для этого были слуги. От меня требовалось просто сидеть на месте и мило выглядеть. Если я отбивалась от рук, меня запирали в комнате с бутылкой вина и неприличной книжкой. А всем говорили, что я нездорова.
— Со мной родители делали то же самое! Только без вина. Ну и без неприличной книжки.
— Обожаю, когда на мужчине такие узоры.
— На «мужчинах», ты хочешь сказать.
— Там, откуда я родом, их называют татуировками. Все моряки себе их делают.
— Но, надо полагать, не из лириума.
— Да уж. И рисунки другие. Как правило, сиськи.
— Наверное, пара сисек из лириума у меня на груди исправила бы положение.
— Это ж я. Люблю помогать.
— Сегодня ты как-то особенно мрачен.
— Тебя это беспокоит? Мне перестать?
— Нет-нет, не переставай. Можешь просто добавить сюда немного тления.
— Тления?
— Ага. И ещё капельку холодной непокорности.
— Ты предлагаешь мне тлеть и быть холодным одновременно? Это же не сочетается...
— Ш-ш! Не лезь со своей логикой.
— Знаешь, ривейнка, ты обещала мне рассказать, как разбился твой корабль.
— Я была пьяна. Мне показалось, что рифы вокруг Рваного берега сделаны из леденцов.
— Ой, да ладно.
— И демон подтолкнул меня это проверить. Побился со мной об заклад на шестьдесят золотых и бутылку портвейна. Знаешь, не только ты умеешь заливать.
— Ну почему с тобой всегда всё только о сексе?
— О сексе, но не только со мной. Иногда и с другими тоже.
— Вот видишь? В каждом нашем разговоре поднимается эта тема.
— Мы просто беседуем, Карвер. Если у тебя что-то поднимается, то я тут ни при чем.
— Что? Я имел в виду... не это. Ничего... ничего у меня не поднимается! Я так ненавижу тебя!
Пояснение к цитате:
Любить их - детей из приюта
— Это был весьма отважный поступок — вернуться, чтобы предстать перед кунари.
— Это была дурь. Они бы прикончили меня.
— Но ты всё равно вернулась. Ты не смогла перенести мысль о том, сколько невинных душ погибнет из-за того, что ты смогла бы предотвратить.
— Расскажи об этом наместнику.
— Это и впрямь пугает, не так ли... вдруг осознать, что ты можешь стать лучше, чем есть?
— Да, Ривейняшка, наша малышка Хоук-то растёт.
— Взлом и шпионаж! Нужно заказать её портрет, чтобы потом с умилением вспоминать эти дни.
— Глядишь, вскорости она уже будет без нас дурачить стражников и срезать кошельки. Как быстро летит время!
— Ну кто бы меня ещё научил быть такой мерзавкой, как не вы?
— Я сейчас плакать буду! Глядите, у меня уже глаза на мокром месте!