— Товарищи, нас только что послали к чёртовой бабушке!
— Я дал указания своему товарищу, Жукову, разобраться.
— Экая, понимаешь, загогулина!
— Товарищи, нам архиважно слиться в едином революционном порыве и объявить предупредительную пятиминутную голодовку. Враг не пройдёт, товарищи!
— Правильно, товарищи, правильно! И да x2, в духе реалий. Процесс пошёл. Молодцы, в духе реалий.
— А ты куда лезешь, солдатик? [Замечает Бориса Ельцина]
— Я тоже хочу сказать, понимаешь.
— Ха x4, смешно слушать. Это мой броневик. Мне его товарищ Троцкий подарил! Вам надо на танк, батенька, на танк, и не примерным образом на танк
— Правильно, правильно, так надо, это в духе реалий. Процесс пошёл.
— Что это, шеф?
— Это, коллега, болезнь. Как говорил уважаемый, но ныне покойный, Евгений Шварц «сытость в острой форме».
— Да что же это такое делается?... Да что же это за государство такое, которое дурит своих граждан? Дурит и дурит, дурит и дурит, сколько можно терпеть в конце концов, я не знаю.
— «Эх, молодёжь, в его (коллеги) возрасте я тоже был таким вспыльчивым» В вашем возрасте коллега...
— В моём возрасте? Шеф... но вы же старше меня ровно на десять минут.
— Именно это я и имею в виду, коллега! Всё, ша, я скажу: не мы с вами, коллега, выдумывали правила игры, не я, заметьте, превратил Россию в закрытое общество для избранных!
— И не я, шеф!
— Да уж куда уж! Но теперь, коллега, мы сыграем по их правилам!
— Мы закроем закрытое акционерное общество. Да, шеф?
— Нет, коллега, мы откроем открытое общество!
— Так, добро пожаловать господа. С кем будете играть?
— С государством, уважаемый!
— Ну это и так понятно, что с государством. Я имею ввиду, с кем конкретно: с министром финансов, с министром внутренних дел или с налоговой инспекцией?
— А чего там, давайте со всеми разом!
— О-хо-хо, я вижу настоящих гурманов, господа: хотят, так сказать, вставиться сразу и по крупному! Ну что ж, делайте ваши ставки, господа!
— Коллега, возьмите у меня. Курс двадцать девять.
— Но шеф...
— Никаких «но», берите.
— Зачем?
— А затем, что на этом наша лабораторная работа закончена! Пишите, с красной строки. Вывод, двоеточие: 17 августа 98 года это сочетание всех вышеперечисленных компонентов!
— Шеф, это же игра без правил!
— Обижаете x2, правила у нас очень чёткие: свои люди, в фирме, знают, когда надо начинать игру. Своих мы заблаговременно предупреждаем, а называется это...
— Воровство!
— Слушайте, но когда мы научимся быть цивилизованными людьми? Какое воровство?! Это называется интернал-трэндинг... Это торговля внутренней информацией.
— Ага, так вот чем занимается ваша фирма АОЗТ Кремль!
— Понял, рассказываю. Значит так: представьте себе, что я — государство, и я выпустил ГКО, то есть, Государственные Краткосрочные Обязательства. Я обещаю по ним огромную прибыль, сто процентов в месяц, к примеру.
— Ой, шеф, за такие деньги государству надо помогать!
— А что делать, берём! Мне два кило, пожалуйста.
— Итак, деньги у меня. Через некоторое время государству надо платить по обязательствам.
— Да x4, где мои... дивиденды.
— Не торопится, денежки я уже... потратил. В бюджете у меня... дыра. Как её закрыть?
— Рублями, уважаемый.
— Правильно! Для этого, я обваливаю курс, обесцениваю рубль и расплачиваюсь, но не со всеми.
— Вот ворюга!
— Так, вам... я платить ничего не буду.
— Почему?
— Потому, потому что вы меня оскорбляете. А с вами, шеф, я рассчитаюсь. Вы свой человек. Пожалуйста, всё по договору. Нам чужого не надо. Пардон.
— А это за что?
— Шеф, за всё, за услуги! Я же вас честно предупредил, что мы теперь свои люди.
— А мне?
— А вам я объявляю дефолт! Ой, что это я, за это же морды бьют. У нас же есть специальные мальчики для биться, пусть один из них и объявит... Дефолт, господа. Танцуют все! ... Виноват, так. Значит так: эти деньги я кладу себе в карман, а эти раздаю людям! Вот так и получается у нас профицит бюджета пять процентов! Понятно?
— Враньё! Вы говорили три!
— О, спасибо, вы очень честный человек. А, кстати, быстро меняйте эти рубли на доллары, а то знаете: инфляция и всё такое.
— Знаем, знаем. У вас заложено 23 процента...
— Да бросьте вы! Сколько надо, столько и сделаем! Я на раздаче!
— Позвольте, а вас, разве, инфляция не касается?
— Нас с шефом нет. У нас же доллары, а у вас рубли.
— Всё, шеф, я не могу больше это слушать!
— Это ещё не всё. Есть ещё игра на валютном курсе. Это, в нашей фирме, каждая уборщица знает. А вы, кстати, рубли поменяли, нет?
— Не успел.
— Ничего страшного, щас вам государство поменяет курс один к одному.
— То есть, за один рубль, я получаю один доллар?
— Конечно, государство заботится о своих людях.
— Ой, а можно и мне купить доллар?
— Пожалуйста.
— Дайте мне сто рублей сто долларов.
— Щас x3, ой, досада какая! Курс изменился, надо же.
— Как x2, только что был один к одному.
— Ух, когда это было?! Тридцать, уважаемый!
— Что?!
— Как вы думаете, коллега, что это такое?
— Безобразие, шеф! В храме науки... бутылка портвейна.
— Да, но если её выпил тот, кто нам нужен, то это уже не вино, а сыворотка правды.
— Вот что, голубчик, вы нас что, за дураков держите?
— Да как вы смеете оскорблять наш народ?
— Это вы оскорбляете. Да, вы. Вы нас в могилу сведёте этим кризисом!
— Ну почему же сразу в могилу? Кризис, чтоб вы знали, это даже хорошо: начала подниматься отечественная промышленность, заработали заводы, восстанавливаются экономические связи между производителем и потребителем, а что особенно характерно, этим мы даже гордимся чтоб вы знали, впервые, за много лет, наблюдается профицит бюджета в три процента.
— Чего-чего?
— Профицит это преобладание доходной части бюджета над расходной.
— Ничего себе: у нас кризис, у него профицит, твою м*ть
— Ничего не понимаю.
— Аналогично, шеф.
— Шеф, я всё понял: у каждой фирмы есть бухгалтер!
— Скажу вам больше, коллега: у каждой фирмы, как минимум, два бухгалтера. Один — живой, а второй — который был до него. Вызывайте.
— Вызывать живого бухгалтера?
— Естественно. Причём самого главного.
— Перед вами схема денежного обращения в России [Начальная диаграмма: Рубль — 97%, бартер — 3%, доллар — 0%]
— Не понял...
— Ну это как в России обращаются с нашими деньгами. В начале был рубль — один на всю страну! Потом, уважаемые реформаторы, запустили доллар [на диаграмме проценты рубля начинают уменьшаться а доллара расти] И этот нахал дал по морде нашему рублю.
— За что?!
— А ни за что! Просто, пока наш рубль прятался за «колючей проволокой», их доллар дрался на бирже. [Рубль — 60%, бартер — 10%, доллар — 30%]
— Ай-ай-ай-ай, убили рубль...
— Правильно, это первый урок! И вот наш рубль, размазывая по щекам споли, спрятался в лапти, шпалы и валенки. Иными словами — в бартер [на диаграмме проценты рубля начинают уменьшаться а бартера расти; Конечная диаграмма: Рубль — 10%, бартер — 50%, доллар — 40%; Фёдор указывает на кусок диаграммы с рублём] Вот, вот, где все ваши деньги!
— А наши?
— И наши, коллега, там же.
— А деньги наших, уважаемых, руководителей тоже там же? В рублях?
— Нет, их деньги здесь [указывает на кусок с долларом] в долларе, но хранятся, в полне возможно, там, за границей!
— Коллега, где наши народные герои?
— Штирлиц только через двадцать минут проснётся, Чебурашка металлолом собирает. О, зато Чапаев свободен.
— Отлично, слушаем Василия Ивановича!
— Значит так! Акционерное общество закрытого типа Российская Федерация устроена так: значит, это Кремль — главный офис. Здесь сидит дре... директор. Значит, вот министерство финансов, бухгалтерия Кремля, а это касса Кремля — Центробанк называется. А вот их крыша — налоговая, она выколачивает с нас деньги, работает аж целый день!
— Так, а мы-то кто в этой фирме?
— Мы? Мы никто! Мы работаем овощами в этой фирме. Нас собирают и использовают!
— Ой, шеф, а ведь это никакая не фирма Российская Федерация, а АОЗТ Кремль. Мы здесь не причём.
— И как же, уважаемые, вы планируете сделать у нас полный... то есть полную...
— Полное хорошо.
— Да. Как же вы планируете сделать полное хорошо за четыре года?
— Да мы с ним и быстрее можем.
— Конечно, на запах.
— За день.
— Можем. Либерализация дело такое: раз и готово, так сказать.
— И как же оно будет выглядеть, это ваше раз?
— Сейчас покажу... Ну-ка, голубчик, откройте, пожалуйста, окошко в Европу, так сказать.
— Да чего уж там мелочиться, окошко! Я щас прям дверь в Европу шарахну! (открывается дверь и звук слива из унитаза)
— Шеф, у меня такое чувство x2, что я это уже видел.
— А у меня такое чувство, что мы отсюда никогда и не вылезали.
— Ой, нет, меня бить нельзя, у меня это... либерализация вот, вот.
— Чего это у него, шеф?
— Либерализация. Ему в политической жизни года на два осталось.
— Да вы не волнуйтесь, граждане хорошие, мы вам такой капитализм в четыре года отгрохаем. Как жабы в сметане..
— Нет, так сказать, как сыр в масле.
— А я что сказал? Ну да, как сыр в масле кататься будете.
— Шеф, вы обратили внимание на уважаемого студента, который предложил взять на себя все долги покойного СССР? Какое благородство...
— Обратил, коллега, обратил. Жаль, что я не додумался до этого первым: это же такой бизнес!
— Не понял: долги — это бизнес? Ничего не понимаю. Объясните, шеф!
— Объясняю: допустим, коллега, что я Минфин (министр финансов), а вы директор фирмы «Сукин&сын».
— А кто это, шеф?
— А это западный бизнесмен. Я ему должен денег. Не обращайте на него внимание.
— Пф, легко, шеф. А почему он так нервничает?
— Как это почему? Я же у него взял год назад, на недельку, сто долларов. Он хочет вернуть свои деньги.
— Шеф, деньги надо возвращать!
— Конечно надо, только о том, когда я ему буду возвращать несчастные сто долларов я скажу не ему, а вам.
— Мне? Вот здорово! А зачем?
— А затем, что вы едете к потерявшему надежду бизнесмену и перекупаете у него мои долги за десять долларов.
— То есть, я отдаю ему десять долларов? Хороший бизнес, спасибо!
— Коллега, вы придурок или придуриваетесь? Вы выкупаете мой долг за десять процентов. Бизнесмен на нас, конечно, плюёт, а я, на следующий день, плачу долги. Но уже не ему, а вам.
— Ух-ты, шеф, это же получается девяносто долларов чистой прибыли!
— Сорок пять, коллега, вы забыли про меня, а я — это государство, то есть государство — это я.
— ... Что он (Брежнев. Л. И.) там про клиринговые и инвалютные деньги говорил?
— Что рубль никогда не чувствовал себя таким защищённым, шеф!
— Всё правильно сказал, Леонид Ильич, всё верно: и клиринговый рубль был и инвалютный и ещё многое-многое другое. Одно маленькое дополнение: всю эту защиту венчала ещё одна — «Колючая проволока» или «Железный занавес», но это уж как кому нравится. Мне, например, это вообще не нравится. Но это факт! «Колючая проволока» по периметру страны защищала не только нас от дурного влияния Запада, но и монополию государства на доллар. Тому, кто покушался на эту монополию, грозил расстрел, по моему!
— Шеф, я что-то так не понял. О какой колючей проволоке говорил уважаемый эксперт?
— Это была аллегория, коллега.
— Понятно, аллегория... А что такое аллегория, шеф?
— Это такой термин, коллега.