Черчилль скривился, его губы сложились в трубочку, будто он хотел засвистеть мелодию. Но он взял себя в руки.
— Как Гитлер узнает, что мы договорились?
Гесс:
— Вы сами сказали — я буду посажен в тюрьму. Это будет сигнал фюреру, что Англия согласна.
Черчилль взглянул на него с интересом.
— Даже так? Ладно, сделаем так.
Народы, павшие в сражении, поднимаются вновь, а те, что покорно сдаются, исчезают.
Мне вчера сказали. Возможно я стану премьер-министром сегодня, но это было вчера. Посмотрим, что будет сегодня.
Кто не может изменить свои воззрения — не может изменить ничего.
Иистинная гениальность состоит в способности к оценке сведений неточных, противоречивых и чреватых опасностями.
— Знаете, временами, по ночам, мне кажется, что продолжать все это нет смысла.
— Это старая пластинка. Я тушу сигару и через час хочу другую. Иногда мост между временем весьма тонок и все же воспользуйтесь им.
— Вы заключаете союз с фашистом. Я навел справки среди худших людей в Уайт-Холле и выяснил, что вы вовсе не заключаете союз. Вы шпионите за ним. Зачем?
— Сказать честно, я уже не знаю.
— Вы копаетесь в своем саду, мистер Шелби? <...> Есть определенный вид сорняка, который можно сколь угодно полоть, травить, но он вырастет снова. В результате, избавиться от них можно лишь перепахав верхний слой почвы, и спалив обнажившиеся корни. Мы с вами делали это во Франции. Но когда я слышу речи этого Мосли, я вижу как ростки новой войны пробиваются у его ног. И вы видите то же, что и я. Вот почему вы против него.
— Но какой был вопрос? Почему он означал твою смерть?
— Предположим, что был человек, который знал тайну. Ужасную, опасную тайну, которая не должна быть раскрыта. Как бы ты стёр эту тайну из мира, уничтожив её навсегда прежде, чем её открыли?
— Если бы пришлось, я бы уничтожил человека.
— И тишина наступит. Я много раз слышал эти слова, но никогда не понимал, что они означают мою тишину. Мою смерть. Доктор падёт.
Мы не должны забывать, что превратим себя в мишень, возможно в самую середину мишени, если создадим в Англии американскую ядерную базу.
Черчилль приставил к карте островной Великобритании пятерню: вот, достаточно пяти бомб, и нас нет.
— Я считаю, что чем очевиднее грех, тем легче ему противостоять.
— А губят нас мелкие страстишки.