Снова сон, пленительный и сладкий,
Снится мне и радостью пьянит, —
Милый взор зовет меня украдкой,
Ласковой улыбкою манит.
Знаю я, — опять меня обманет
Этот сон при первом блеске дня,
Но пока печальный день настанет,
Улыбнись мне — обмани меня!
Я к ней вошёл в полночный час.
Она спала, — луна сияла
В её окно, — и одеяла
Светился спущенный атлас.
Она лежала на спине,
Нагие раздвоивши груди, —
И тихо, как вода в сосуде,
Стояла жизнь её во сне.
... И снилось мне, что мы, как в сказке,
Шли вдоль пустынных берегов
Над диким синим лукоморьем,
В глухом бору, среди песков.
Мне снилось северное море,
Лесов пустынные края...
Мне снилась даль, мне снилась сказка -
Мне снилась молодость моя.
В пустом, сквозном чертоге сада
Иду, шумя сухой листвой:
Какая странная отрада
Былое попирать ногой!
Туманный серп, неясный полумрак,
Свинцово-тусклый блеск железной крыши,
Шум мельницы, далёкий лай собак,
Таинственный зигзаг летучей мыши.
А в старом палисаднике темно,
Свежо и сладко пахнет можжевельник,
И сонно, сонно светится сквозь ельник
Серпа зеленоватое пятно.
Среди кривых стволов, среди ветвей корявых
Ползёт молочный дым: окуривают сад.
Все яблони в цвету — и вот, в зелёных травах,
Огни, как языки, краснеют и дрожат.
Бесцветный запад чист — жди к полночи мороза.
И соловьи всю ночь поют из тёплых гнёзд
В дурмане голубом дымящего навоза,
В серебряной пыли туманно-ярких звёзд.
Мы рядом шли, но на меня
Уже взглянуть ты не решалась,
И в ветре мартовского дня
Пустая наша речь терялась.
Уже полураскрытых уст
Я избегал касаться взглядом,
Но был еще блаженно пуст
Тот дивный мир, где шли мы рядом.
Не пугай меня грозою:
Весел грохот вешних бурь!
После бури над землею
Светит радостней лазурь.
После бури молодея,
В блеске новой красоты
Ароматней и пышнее
Распускаются цветы!
Но страшит меня ненастье:
Горько думать, что пройдет
Жизнь без горя и без счастья,
В суете дневных забот.
Что увянут жизни силы
Без борьбы и без труда,
Что сырой туман унылый
Солнце скроет навсегда.
Мы в радости доверчивы, как дети.
Нас тешит мирт, пьянит победный лавр...
Вообще давно дивлюсь: откуда такой интерес к Пушкину в последние десятилетия?
Я всю жизнь испытываю муки Тантала. Всю жизнь страдаю оттого, что не могу выразить того, что хочется... как сказать обо всей этой красоте, как передать эти краски, за этим жёлтым лесом дубы, их цвет, от которого изменяется окраска неба... Какая мука наше писательское ремесло... А какая мука найти звук, мелодию рассказа — звук, который определяет всё последующее!
Пояснение к цитате:
Тантал - фригийский царь, осуждённый Зевсом на вечные муки голода и жажды.
«Мысль изреченная есть ложь...» А сколько самой обыкновенной лжи! Человеческий разговор на три четверти всегда ложь, и невольной, и вольной, с большим старанием ввёртываемой то туда, то сюда. И всё хвастовство, хвастовство.
Тропами потаенными, глухими
В лесные чащи сумерки идут.
Засыпанные листьями сухими,
Леса молчат: осенней ночи ждут.
Вот крикнул сыч в пустынном буераке...
Вот темный лист свалился, чуть шурша...
Ночь близится: уж реет в полумраке
Ее немая, скорбная душа.
В голых рощах веял холод...
Ты светился меж сухих,
Мертвых листьев... Я был молод,
Я слагал свой первый стих -
И навек сроднился с чистой
Молодой моей душой
Влажно — свежий, водянистый,
Кисловатый запах твой!
Темной ночью белых лилий
Сон неясный тих.
Ветерок ночной прохладой
Обвевает их.
Ночь их чашечки закрыла.
Ночь хранит цветы
В одеянии невинной
Чистой красоты.