Мирза Шафи Вазех – цитаты

С толпою приближенных,
Со свитой стражей конных
На вороных конях,
Объезд краев исконных
Свершал великий шах.

«Будь славен, шах великий»,
Кругом кричал народ,
И лезли все вперед,
Чтоб пасть перед владыкой,

Один дервиш убогий
На всех не походил.
Сидел он у дороги,
Безмолвие хранил.

И самый именитый
Придворный блюдолиз
Вдруг, отделясь от свиты,
Над стариком навис:

«Коль ты, молчальник кроткий, Безмолвствовать привык,
Так выдерут из глотки
Ненужный твой язык!»

И шах — правитель строгий —
Остановил коня: «Ты почему, убогий,
Не падаешь мне в ноги,
Приветствуя меня!»

Дервиш ответил внятно:
«Мой шах, ты знаешь сам —
Случалось попадать нам
Под власть к твоим врагам.

И вся толпа, бывало,
Нимало не скорбя,
Твоих врагов встречала
Не хуже, чем тебя.

Тебя я не в гордыне
Молчанием встречал,
Безмолвствовавший ныне,
Я и тогда молчал.

Любовь не расцветает
Там, где таится страх,
Она не на устах,
А в сердце обитает.

И если только силой
Ты в силах управлять,
Казни меня, не милуй,
Ты властен убивать!»

Но шах, смягчившись, прежде,
Чем кликнуть палача,
Дал нищему одежды
Со своего плеча.

Придворных озадачил,
Когда он не льстеца, —
Молчальника назначил
Советником дворца.

С тех пор судил и правил
Добром великий шах.
Народ владыку славил,
Но славил не за страх.

Шах до скончанья века
Благословлял тот час,
Когда он Человека
Себе на счастье спас.

И думал шах в смущеньи:
«Ни раб, ни аксакал,
Сей нищий уваженье
Мне под ноги постлал».

И понял шах великий,
Что мерят лишь рабы
Достоинства владыки
Покорностью толпы.

Соседку, злее, чем голодный пес,
Послал мне бог, вернее — черт принес.

Она бранится, устали не знает,
Тихоню-мужа доводя до слез.

Порою он несмело отвечает,
Она кулак бедняге тычет в нос.

Когда же он смиренно замолкает,
Она кричит: «Иль твой язык прирос?»

Мы все под богом; кто не обижает
Людей, нам близких, в шутку иль всерьез,

Ведь без шипов и розы не бывает,
Беда, коль есть шипы, но нету роз!

Однажды, вышла из повиновенья
Река большая, было наводненье.
Вода на горе людям и скоту
Несла повсюду смерть и разрушенье.

Неслась вода, с прибрежным камнем споря.
Неслась вода и причиняла горе.
На горе людям погибало все,
Что не нашло спасения на взгорье.

Гром грохотал, блестели вспышки молний,
И шах сказал: «Кто обуздает волны,
Тому я сам и почести воздам,
И все его желания исполню!»

Один мудрец, не зная заклинаний,
Но обладая нужной суммой знаний.
И видя, что вода идет на спад,
Сказал: «Конец приходит испытаний!»

Его слова услышал плут великий,
И молвил так, упав перед владыкой:
«Я всех спасу, но скупостью своей
Ты нового несчастья не накликай!»

И шах не пожалел чинов и денег,
И стал казнохранителем мошенник,
Когда река вошла в свое русло,
Как и бывает после наводнений.

Шептались простаки со стариками,
А старики качали головами
И понимали, как легко владык
Опутывать обманными словами.

Не овладела мудрецом досада,
Поскольку мудрости наград не надо.
Возможность не зависеть от царей,
Свобода ото лжи — ее награда!

«Тому беда, кто жаждет разрушенья,
Кто ищет в трупах славу и забвенье.

Его молитвы не услышит Бог,
И своего не даст благословенья!» —

Так пел певец, и в золотой чертог
Влетела песнь, и шах пришел в смятенье.

— Кто там поет? — в волненьи шах изрек,
И мигом стражники пришли в движенье.

И пал певец во прах у шахских ног.
Что скажет он для своего спасенья?

— Ни в чем я не повинен, видит Бог,
Дар песнопенья — Божье озаренье!

— Я властен над тобой, — промолвил шах, —
И проклянешь ты, раб, свое рожденье!

— Ну что ж, — сказал поэт, — велик Аллах!
Чтоб делать зло, не надобно уменья.

Вершит убийство и зверье в лесах
И даже мертвый камень в миг паденья.

Погасло пламя гневное в глазах,
Правитель погрузился в размышленье.

Он поднял знаком павшего во прах:
— Ступай и не пытай мое терпенье!

С тех пор владыка, говорят, зачах,
С тех пор он смерти ждал, как искупленья,

До самого конца в его ушах
Звучала песня, словно осужденье.

И слышал царь, внушавший миру страх:
«Тому беда, кто жаждет разрушенья,

Того к себе не призовет Аллах,
И своего не даст благословенья».

Оставь ханжам все, чем они
Сильны и славны искони —

Все добродетели оставь им,
О Господи, продли их дни!

А мне оставь мои пороки
И с ними юность сохрани.

Не дай сгореть моим посевам,
Увянуть им не дай в тени!

Мои ручьи, мои напевы
Не иссуши, не обедни!

Чтоб песни петь, оставь мне силы
И вдохновеньем осени!

Один пропойца, потерявший стыд,
Лежал в грязи, ободран и побит.

Ворчал он пьяно: «Свет погряз в разврате,
Весь мир в грязи, его ужасен вид!»

Подумал я об этом человеке:
Как он в себе уверен, что брюзжит

И видит мир, погрязшим безнадежно,
А между тем, лишь сам в грязи лежит.

Кинжал тем лучше, чем острей,
Хоть острый тупится быстрей.