Владимир Владимирович Путин – цитаты

— Сегодня В. В. Путин выступил на расширенном заседании коллегии МИД, говорил о стратегии и красных линиях. (комментарий В. Соловьева)
— Что касается Черного моря, то последнее вообще выходит за определенные рамки. На расстоянии 20 км от нашей гос. границы летают стратегические бомбардировщики. А они, как известно, несут очень серьезное оружие. Да, мы постоянно высказываем нашу озабоченность по этому поводу, говорим о красных линиях, но конечно понимаем, что партнеры наши очень своеобразные, и поверхностно относятся ко всем нашим предостережениям и разговорам о красных линиях. Мы хорошо помним, как происходило расширение НАТО на Восток, здесь профессиональная аудитория, несмотря на то, что отношения России с западными партнерами, включая США, были просто уникальными, уровень отношений был чуть ли не союзнический, наши озабоченности и предостережения по поводу расширения НАТО на Восток просто были абсолютно проигнорированы. И нужно посмотреть несколько волн расширения, и вот теперь посмотрим где находится инфраструктура блока НАТО. Недалеко от наших границ. А в Польше просто развернуты системы ПРО, которые легко могут быть использованы в результате того, что там стоят установки МК-41, ударные комплексы. Это вопрос нескольких минут, чтобы только поменять программное обеспечение. Тем не менее, наши предупреждения последнего времени все-таки дают о себе знать и производят определенный эффект. Известное напряжение там все-таки возникло. И в этой связи я вижу здесь два момента. Во-первых, нужно, чтобы это состояние сохранялось у них как можно дольше, чтобы им не пришло в голову устроить нам на наших западных рубежах какой-нибудь ненужный нам конфликт, а нам конфликты не нужны. И второе. Нужно ставить вопрос, чтобы добиваться предоставления России серьезных долгосрочных гарантий обеспечения нашей безопасности на этом направлении. Потому что постоянно думать о том, что там завтра может произойти, Россия не может. Я вижу, несмотря на маски, скептические улыбки, по поводу того, можно ли рассчитывать и надеяться на серьезность возможных договоренностей в этом направлении. Имея в виду, что мы имеем дело все-таки с не очень надежными партнерами. Они легко отказываются от любых прежних договоренностей. Тем не менее, как бы сложно это ни было, работать над этим нужно. И я прошу вас иметь это в виду.

— На фоне всех этих прекраснодушных заявлений Байдена, что мол, мы сократим, сделаем то, сделаем сё, хорошо, что у нас иллюзий нет. Потому что сегодня началась серия военных совещаний. И мы очень внимательно слушаем. Вот послушайте, как В. В. Путин дает оценку происходящему в мире, хотя впрямую об этом и не говорит. [реплика В. Соловьева]
— Нам нужно и дальше совершенствовать систему воздушно-космической обороны. Это прямо связано с разработкой в ведущих странах перспективных ударных средств нападения, обладающих высокими скоростными характеристиками. Этого требует и общая военно-политическая обстановка, в том числе и растущая интенсивность полетов авиации вблизи России, появление в акватории Балтийского и черного морей кораблей альянса с управляемым ракетным оружием. Вы знаете, что и сейчас корабль США вошел в Черное море. Можно посмотреть на него в бинокль или в прицел соответствующих систем обороны.

— Вот как раз на тему газа сказал Путин: (реплика В. Соловьева)
— Ситуация остается нестабильной. Прежде всего я имею в виду конъюнктуру европейского рынка природного газа. Где цены спотовых краткосрочных контрактов по-прежнему превышают 1000 $ за 1000 кубометров. А уровень запаса газа в европейских подземных хранилищах существенно ниже среднего показателя за последние 5 лет. О причинах такой ситуации мы уже неоднократно говорили. Это снижение собственной добычи газа в Европе, сокращение поставок СПГ на европейские рынки, прежде всего из США. Они сняли с европейского рынка значительные объемы. Кстати, Газпром это восполнил, даже поставил больше. При этом спрос на газ вырос, из-за падения выработки от возобновляемых источников, на фоне закрытия объектов традиционной генерации. В этом причина дисбаланса.

— К чему это все? В. В. Путин задается теми же вопросами. Послушайте, что он говорил на Валдае: (реплика В. Соловьева)
— Политическая история, пожалуй, еще не знает примеров того, как стабильное мировое устройство устанавливалось бы без большой войны и не на основе ее итогов. Как это было после второй мировой. Так что у нас есть возможность создать чрезвычайно благоприятный прецедент. Попытка сделать это после окончания холодной войны на основании господства Запада успехом, как видим, не увенчалась. Нынешнее состояние мира — продукт той неудачи. Мы должны извлечь из этого уроки. Пандемия коронавируса, которая должна была сплотить людей в борьбе с такой масштабной общей угрозой, стала не объединяющим, а разъединяющим фактором. Причин тому много. Но одна из главных в том, что решение проблем начали искать в привычных схемах. Разных, но привычных. А они как раз и не работают. Точнее работают, но чаще наоборот. Как ни странно, на ухудшение положения. Кстати, Россия неоднократно призывала, и сейчас повторю этот призыв отбросить неуместные амбиции и работать вместе и сообща. Говорим о необходимости совместной борьбы с коронавирусной инфекцией. Я не говорю о санкциях в отношении России. Но санкции сохраняются в отношении тех государств, которые крайне нуждаются в международной помощи. Нет, ничего не происходит, все сохраняется по-прежнему. А где же гуманистические начала западной политической мысли? На деле оказывается — ничего нет. Болтовня одна. Вот что оказывается на поверхности.

— Так рынок или государство? Вот что на эту тему сказал В. В. Путин: (реплика В. Соловьева)
— В последнее десятилетие многие жонглировали броскими концепциями, согласно которым роль государства провозглашалась устаревшей и уходящей. Якобы в условиях глобализации национальные границы становятся анахронизмом, а суверенитет — препятствием для процветания. Я уже как-то говорил, и хочу это еще раз сформулировать. Так говорили и те, кто пытались вскрыть чужие границы, полагаясь на свои конкурентные преимущества. Вот что происходило на самом деле. А как только выяснилось, что кто-то где-то добивается бОльших результатов, так сразу возвращаются к закрытию границ вообще. И прежде всего своих собственных. Таможенных границ, и каких угодно. Стену начинают строить. Все это видят и прекрасно понимают. Сегодня даже нет смысла с этим спорить. Но развитие пошло в противоположном направлении. Только суверенные государства способны отвечать на вызовы времени и запросы граждан. Соответственно любой действенный международный порядок должен учитывать интересы и возможности государства. Идти от них. А не пытаться доказывать, что их быть не должно. Тем более нельзя кому-то что-то навязывать, будь то принципы общественного политического устройства, или ценности, которые кто-то по своим соображениям назвал универсальными. Ведь очевидно, что когда приходит настоящий кризис, то только одна универсальная ценность — человеческая жизнь. И как ее защитить — каждое государство это решает самостоятельно. Исходя из своих возможностей, культуры, традиций.

— У Вас есть образ будущего, России, мира, который Вы хотели бы увидеть, или чтобы увидели Ваши потомки?
— Можно много на этот счет говорить. Я в разных форматах отвечал на этот вопрос. Я бы оттолкнулся от главного тезиса сегодняшнего Валдая. Как он звучит?
— Глобальная встряска.
— Не только
— Ценности. Человек.
— О! Это главное. Я вспоминал Бердяева. У него несколько известных работ, и они популярны до сих пор. Он говорил о современном на тот период времени средневековье. Говорил о свободе, что это тяжелое бремя. Но он говорил вот еще о чем. О том, что в центре развития всегда должен быть человек. Человек важнее чем общество и государство. Мне бы очень хотелось, чтобы в будущем все ресурсы интересов общества и государства концентрировались вокруг человека. К этому точно нужно стремиться.

Мы видим, что сейчас происходит на мировом энергетическом рынке. Если они будут так безаппеляционно действовать, основываясь неизвестно на чем, то тогда ни к чему хорошему это не приведет. есть известная сказка, когда один из персонажей заставляет волка зимой хвостом ловить рыбу. А потом сидит рядышком и приговаривает: мерзни-мерзни, волчий хвост. Если европейцы пойдут по этому пути, то будут чувствовать себя как персонажи этой сказки.
— А кто здесь волк?
— Мне кажется, это несложно догадаться. Волк тот, кто опустил хвост в прорубь зимой и пытается поймать там рыбку. В мутной воде.

Многие люди моего поколения помнят, конечно, о формулировке Новая общность, Советский человек, советские люди. Конечно, мы все это помним. В самом этом тезисе ничего плохого нет. Это первое. Второе. Все говорят о США как о плавильном котле. В котором идет плавление людей разных наций, народов, вероисповеданий. Что здесь плохого? В России ведь тоже плавильный котел. С момента формирования единого русского государства, первые шаги были сделаны наверное в 8-9 веках, и после крещения Руси начала образовываться нация, и централизованное русское государство, на основе общего рынка, общего языка, власти князя, общих духовных ценностей. начало образовываться русское государство. Потом оно расширялось. И это тоже такой плавильный котел. Ничего особенно нового в Советском Союзе не создали. Кроме одного очень важного обстоятельства. Эта новая общность советский человек приобрела идеологическую окраску. И ничего хорошего здесь нет. Потому что это сужает горизонты возможного. Но все это мазать черной краской неправильно, грубо. И неприлично. У нас есть такие, которые все мажут черной краской. Они достойны, чтобы их самих обмакнуть во что-то такое.
Когда Россия расширяла свои территории, она никогда не ставила в сложное положение тех людей, которые вливались в состав единого российского государства. Это касалось и ее вероисповедания, традиций, истории. Всегда. Почитайте указы Екатерины второй. Прямое указание — относиться с уважением. В том числе и к тем, кто исповедует ислам. Это было всегда. Это традиция. Если иметь в виду сохранение этих традиций, в новой общности советский человек ничего плохого не было, кроме идеологизации плавильного котла и результатов его функционирования. Что касается меня, то я, как и подавляющее большинство людей моего поколения, конечно, мы сталкивались с проблемами этого периода, но и с тем позитивом, который тоже невозможно забыть. Я закончил университет, будучи родом из семьи рабочих. Получил хорошее образование в ленинградском государственном университете. Разве этого мало? Это тогда смотрелось и действовало как реальный социальный лифт. И многие в тот период времени, когда уравнительный принцип фунционировал в самом широком смысле этого слова, сталкивались с ним негативном ключе, имеется в виду эта уравниловка. Тем не менее пользовались преференциями социальных лифтов, о которых я сказал.
Про свою семью. Мама и папа были простые люди. Но они не говорили лозунгами. Но я очень хорошо помню, как даже в домашних условиях в семье, в быту, обсуждая те или иные проблемы, они всегда, я это подчеркиваю, так или иначе с уважением относились к своей стране. И это не показной патриотизм. А это в нашей семье было внутри. И я думаю, что я имею право сказать, что такие позитивные качества культивировались в подавляющем большинстве русского народа и других народов Советского Союза. Не случайно накануне развала Советского Союза за его сохранение проголосовало свыше 70%. Многие в союзных республиках, которые приобрели независимость, искренне сожалели о том, что произошло. Но сейчас другая жизнь. И мы исходим из того, что она развивается так, как она есть, и мы признаем современные реалии.

Технологическая революция, впечатляющие достижения в области Искусственного интеллекта (ИИ), электроники, коммуникации, генетики, биоинженерии, медицины, открывают колоссальные возможности. Но они же ставят в прикладном плане философские, моральные, духовные вопросы, которыми еще недавно задавались только писатели-фантасты. Что будет, когда техника превзойдет человека по способности мыслить? Где предел вмешательства в человеческий организм, для которого человек перестает быть самим собой и превращается в какую-то иную сущность. Каковы вообще этические границы в мире, в котором возможности науки и техники становятся практически безграничными? И что это будет значить для каждого из нас, для наших потомков? Причем уже ближайших потомков. Для наших детей и внуков.

Рискну утверждать, что наша страна обладает преимуществом. Сейчас объясню в чем. В нашем историческом опыте. Если вы обратили внимание, я не раз обращался к нему и в этом выступлении. К сожалению приходилось вспоминать много негативного. Но зато у нашего общества выработался коллективный иммунитет к экстремизму, который ведет к потрясениям, и к социально-политическим обвалам. У нас люди действительно ценят стабильность и возможность нормально развиваться, быть уверенными в том, что их планы и надежды не рухнут из-за безответственных устремлений очередных революционеров.

Два десятилетия самая могущественная страна мира вела военные кампании в двух государствах, не сопоставимых с ней вообще ни по одному параметру. Но в результате ей пришлось свернуть свои операции, не добившись ни одной из целей, которые она перед собой ставила 20 лет назад, начиная эти операции, и уйти из этих стран, понеся при этом и нанеся другим немалый урон. На самом деле ситуация только кардинально ухудшилась. Но дело даже не в этом. Раньше проигранная война одной страной означала победу другой, которая и брала на себя ответственность за происходящее. Поражение США во вьетнамской войне, например, не привело к тому, что Вьетнам превратился в черную дыру. Даже наоборот. Там возникла успешно развивающаяся государственность, правда, опиравшаяся на поддержку сильного союзника.
Сейчас все иначе. Кто бы ни взял верх, война не прекращается. Она лишь меняет форму. Условный победитель, как правило, не хочет или не может обеспечить мирное строительство, а только усугубляет хаос и углубляет опасный для мира вакуум.