— Ну что за жизнь, круизы да вояжи,
Парижский свет, мадридские быки
И жалкая Венеция, где даже
Лягушки изнывают от тоски.
— И утром переполненный троллейбус,
Контора с мрачной кипою бумаг,
Где взять, чем заплатить — извечный ребус,
Который мне не разгадать никак.

Ах, если б не любовь в судьбе людской,
То скука б в ней сменялась бы тоской.

— Европа, ты насквозь провинциальна,
Не то здесь носят и не то поют,
Душе надоедает моментально
Столиц твоих игрушечный уют.
— Душе моей ни что не надоело,
Ни голос твой другой, ни красота,
Хоть мне жена твердила то и дело,
Что я не тот и жизнь у нас не та.

Ах, если б не любовь в судьбе людской,
То скука б в ней сменялась бы тоской.

— Марсель, он мне противен был доселе,
И шум и грязь, теперь же он мне мил,
Ведь в сумрачном разбойничьем Марселе
Нас с вами добрый рок соединил,
— Нас с нею жизнь тогда разъединила,
Когда соединила нас в семью,
С тех пор что мило мне, то ей не мило,
Не узнаю любви, не узнаю.

Ах, если б не любовь в судьбе людской,
То скука б в ней сменялась бы тоской.

Ай, бросьте о любви, я в ней знаток,
У этих женщин нрав капризен и жесток,
И все они, по сути, людоедки!
Но так как глаз от женщин не отвесть,
То надо их терпеть, какие есть,
Как их всегда терпели наши предки.

Да здравствует законный брак!
Он нужен для того, он нужен для того,
Чтоб женщине одной сгубить
Не больше одного, не больше одного!

Разве ты рыцарем не был пока,
Ветер качал слегка,
Выплыл бы дальше, когда б не волна,
Но с небоскреб она,
Но только лишь поэтому,
И только потому,
Рви горло соседу своему!

Где двое лезут в шлюпку,
А место лишь одно,
Там ближнему законный путь — на дно!

Если в пробоину рвется поток,
Выживет тот, кто жесток,
Леди и бэби с дороги и прочь,
В сердце у сэра ночь.
И только лишь поэтому,
Лишь только потому,
Рвет горло соседу своему!

Где двое лезут в шлюпку,
А место лишь одно,
Там ближнему законный путь — на дно!