— Мы могли победить, Спартак? Мы вообще могли победить?
— Уже сражаясь с ними, мы одержали победу. Стоило одному человеку сказать «не повинуюсь», и Рим задрожал от страха. Нас были десятки тысяч и мы все говорили «нет». В этом тоже была победа — увидеть рабов, поднявших головы. Увидеть, как они встают с колен, расправляют плечи, поют песни. Видеть, как они сбегают с горы, крича, слышать, как они поют на равнинах...
— Но теперь они все мертвы...
— Я ненавижу лишь одного человека: Красса.
— Вы стали очень амбициозным в своей ненависти.
— О чем ты задумался?
— Я свободен, но ничего не знаю. И мало умею. Я даже не умею читать.
— Ты зато умеешь то, чему не научить.
— Но я ничего не знаю, ничего... А хочу знать, хочу!
— Что знать?
— Да все: отчего звезды падают, а птицы нет, куда уходит солнце на ночь, почему луна меняет свою форму, есть ли дом у ветра, или он бродяга...
— Хочешь, чтобы я рассказала, где его дом? Он берет свое начало в пещере: далеко на севере в этой пещере спит молодой бог. Ему снится девушка, и тогда он вздыхает, и ночной ветер шевелится от его дыхания.
— И я хочу знать о тебе все. Каждую твою линию, каждую черточку. Я хочу знать каждую твою часть. Каждое биение твоего сердца.
У нас нет другого выбора, кроме как идти на Рим и покончить с этой войной единственным способом: дать свободу каждому рабу Италии. Лучше я буду свободным человеком, которому вместе с братьями предстоит долгий путь и трудный бой, чем богатейшим жителем Рима, разжиревшем на еде, которую зарабатывал не он, живущим в окружении рабов. Мы вместе прошли долгий путь, пережили множество битв и одержали множество побед. Теперь же, вместо плавания домой, нам предстоит сражаться снова. Быть может, в этом мире нет мира ни для нас, ни для кого-либо еще, но я знаю одно: пока мы живы, мы должны быть верны себе. Я знаю, что мы братья и мы свободны.
Наша республика — что-то вроде богатой вдовушки. Большинство римлян любят ее как свою мать, но Красс мечтает жениться на старушке, если говорить вежливо.
— Говорят, ты и сам будто бы знатного рода.
— Я был рожден рабыней и рабом.
— Я так и подумал, когда увидел, что ты не умеешь читать. Но римлянам очень льстит твое благородное происхождение, это тешит их спесь. Они не выдержали бы мысли, что сражаются против раба, особенно Красс.
— Если бы ты мог заглянуть в волшебный кристалл, и увидел, что твоей армии уже нет, а ты сам мертв, вдруг бы ты увидел такое будущее, как я уверен, ты видишь это и сейчас, ты бы продолжил сражаться?
— Да.
— Зная, какой вас ждет конец?
— Да, мы мало теряем. Все проигрывают, умирая, и все умирают. Но раб и свободный человек теряют разное.
— Все мы в итоге теряем жизнь.
— Вас смерть лишает удовольствий жизни, а нас только ее боли. Для раба смерть это единственная свобода, поэтому он ее не боится. Поэтому, мы победим.
Сейчас покупается, что угодно, почему бы не купить патриотизм?
Говорит Марку Крассу, который выдвигает свои условия, чтобы встать во главе легионов.
- 1
- 2