— Губа, а ты не тронешь его!
— Люсьен!... О чём ты говоришь! Это он бы меня не тронул! Скажи ему, чтобы он меня не тронул. А то как двинет святым кулаком по окаянной шее…
— Ты не тронешь его, тварь! Ты сам скоро сдохнешь, для чего ж ты…
— Цыть! А то я вас рядышком положу. Как голубков...
— Ну я прошу тебя. Ну пусть он живёт, ну пусть землю пашет — ну ему так нравится!
— Я сдохну, а он будет землю пахать? Где же справедливость? Что он, мало натворил?
– Если ты такое зло, почему же ты не тронула меня?
– Потому же, почему ты не тронешь меня. Мы связаны, Дин. И всегда будем связаны. Ты помог мне... а я тебе. Где бы я ни была... кем бы ни была. Мы будем помогать друг другу.
«Запомни: только дурак думает, что сила и габариты –
это одно и то же». Уве запомнил это на всю жизнь. Отец пальцем никого не тронул. Ни сына, никого. Одноклассников Уве, бывало, лупцевали за проступки – в школу приходили то с синяком под глазом, то с рубцами от ремня. Уве – ни разу. «У нас в семье руки не распускают, – учил его отец. – Ни на своих, ни на чужих».
Сдохну, но жизнь проживу до конца!!!
Парень, ты забыл? Я бессердечная тварь!
