Босиком по Бейкер-стрит

Всем нравятся пунктуальные люди.

То, чем мы занимаемся, может полностью раскрыть наши приоритеты.

Последние дни были наполнены событиями, в основном, неприятными. Все происходящее напоминало бег белки в колесе, когда кажется, что стоит пробежать всего лишь метр и ландшафт изменится. Вот только, сколько не прилагай усилий, это невозможно. Бежишь-бежишь-бежишь, а пейзаж все тот же. И страшно посмотреть в бок, потому что тогда уже станет однозначно ясно — движется только колесо, которое никак не связано с тем, что творится за стеклом.

Самое терзающее из чувств... это любовь! Безответная любовь... ты раскрываешься... отдаешь сердце в руки... а его... его швыряют в мусор. Тобой пользуются... крутят как хотят... а ты идешь... идешь и веришь... потому что любишь этого человека и не представляешь жизни без него. А ему пофиг на тебя... пофиг на чувства... своим холодным клинком безразличия, он разрезает тебя... медленно... делая с каждым разом это больнее и больнее... посыпая соль на еще не зажившие раны... а ты... ты продолжаешь любить... слушаешь, как она называет других: «Зайка... Малыш... Солнце». Видишь, как она обнимает их... их.... но не тебя.... а тебе больно.... больно... но ты продолжаешь любить ее... любить... потому что не можешь без ее улыбки... без ее глаз... без нее... ты сжигаешь себя заживо... ты думаешь лишь о ней... не спишь... не ешь... просматриваешь ее фотографии... и думаешь: «Почему она не со мной?». А когда ты уже «мертв»... твои чувства мертвы... она, спотыкаясь, бежит к тебе... она натрахалась на стороне... теперь ей хочется любви... хочется стабильности... а вот теперь... ты закрой дверь перед ней... она же не открыла свое сердце для тебя... она играла... но с жизнью игры всегда заканчиваются плачевно.

Любовь — странная вещь: если она взаимная, она способна исцелять израненную душу, давать счастье, а если все наоборот, то такая любовь съедает, она способна даже убить человека.

Душевная и физическая боль толкает нас на самые безумные и нелепые поступки. Стремясь избавиться от этой боли, от этого груза, мы готовы пойти на многое, поверить во что угодно, даже в самые бессмысленные вещи. Но иногда становится поздно. И никакая записка или молитва не в силах что-либо изменить. Вот именно тогда, постепенно, человек, совсем как лавина, скатывается в свое личное безумие.

— Нам необходимо расстаться. С самого начала происходящее между нами напоминало акт забытья, как если бы мы так пытались забыться в объятиях друг друга. Но мы оба понимаем, что это неправильная любовь. Иллюзия, стремление быть нужным хоть кому-то, желание любить кого угодно, например тебя.
После слов Никки всё стало на свои места: и нервозность девушки и её желание находиться как можно дальше от меня. Фразы прозвучали чудовищно обличительно, они подобно острым гвоздям проникали внутрь, оставляя на поверхности только шляпки. Но в тоже время я был благодарен девушке за то, что она нашла в себе силы и сказала всё как есть, вместо того, чтобы продолжать этот странный и не очень приятный для нас обоих танец непонимания.
— Ты уверена? Может быть… — я замолчал, думая, какую роль в этом сыграл Макс. — Ты всё это время об этом думала?
— Да… прости… — Никки нервно сглотнула, но продолжила стойко переносить мой взгляд. — Я взвешивала, оценивала и поняла, что продолжать мучать тебя и себя — неправильно.
— Дело во мне? — мне было важно знать, скорее даже поучительно, что послужило толчком для расставания — я сам или нечто, над чем я неподвластен.
— Нет, ты тут совершенно не при чем. Прозвучит очень заезжено, но ты правда очень милый, хороший, добрый и отзывчивый, но…
От её слов у меня перехватило дыхание, и мысленно я добавил: «Ты очень классный парень, но ты для меня только друг».
— Но… — Никки замялась, не зная что ещё добавить. Происходящее было нелёгким делом и для неё, так что я поспешил на выручку:
— Но у тебя нет по отношению ко мне чувств, которые бы помогли нам создать прочный союз, — прозвучало несколько театрально, но это первое, что мне пришло в голову. В конце концов, все постановки полностью или частично взяты из жизни.
К тому же мне не хотелось расставаться плохо, Никки была рядом со мной в серьёзные в для меня моменты, так что она просто не заслужила, чтобы я выплёскивал на неё своё недовольство и горечь от разрыва. Мы взрослые люди и понимаем, что насильно мил не будешь. И удерживать другого посредствам шантажа или ещё каким-нибудь вымогательством — это низко, глупо и эгоистично.
— Джеффри, я виновата, что… — начала Никки, но я перебил её.
— Ты совершенно ни в чём не виновата. В тот момент мы оба хотели того, что получили. Сейчас же, подумав, ты поняла, что нужно повернуть в другую сторону. Я это понимаю. И принимаю, независимо от того, что об этом думаю и чувствую. Потому что видеть тебя всю на нервах — это намного хуже, чем единовременно принять факт расставания. Я могу приковать тебя наручниками к батарее и уговаривать остаться со мной, но станем ли мы от этого счастливее?

Мысли всегда отражаются на лице, но людям свои слабости нельзя показывать. Даже если совсем больно.

В работе полицейского улыбка — самая частая и в то же время красивая ложь. Преступники любят улыбаться при допросе: они таким способом чувствуют себя в неком подобии безопасности. А как же они глупо и грязно улыбаются, говоря, что невиновны. Только увидев, как человек улыбается, можно точно оценить, сколько в нем дерьма.

Виновных не судят, преступники гуляют на свободе, в то время как мирные жители сидят за решеткой и подвергаются экспериментам. Я думаю, бесчеловечность и нежелание отвечать за свои поступки — это проблема общества, которую непременно нужно устранить.

Я бы поспорил с теми, кто утверждает, что с плохими парнями расправляются хорошие. В реальном мире перевес вовсе не в их пользу. Плохие парни ликвидируют других плохих парней. И баста!

Нельзя подготовиться абсолютно ко всему. В жизни необходимо иметь навыки серфингиста — надо уметь вовремя заметить изменение волны и подстроиться под нее.

— Я изменился, — смотря на свое отражение, констатировал я. — У меня, конечно, остался прежний цвет глаз и форма бровей, но внутри я другой. Я словно…
— Добрался до своей сути? — предположил Эрик, застегивая свой бронежилет.
— Нет… да… Долгие годы, несмотря на вечеринки и секс, жизнь была бесцветной, скучной и пресной. Мертвой. Элементарные занятия, которыми наслаждаются практически все люди, не доставляли мне удовольствия. Я жаждал, искал чего-то другого, ощущая, что все мои действия мертвы. Пусты. Но что-то изменилось в ту ночь, когда я решил ввязаться в преступление и организовать побег. Как будто…
— Из куколки наконец-то появилась долгожданная бабочка? — закончил за меня друг. — Пожалуй, ты действительно стал иным. Ты даже внешне изменился. Ушла эта слащавая нежность из твоего образа, взгляд стал жестче. Романтичный парнишка, витающий в своих ванильных облаках, где, думаю, он старательно прятался, канул в Лету. Соцветия осыпались на землю, появились плоды. Только не надейся, что многим они понравятся: многие любят что-то сладкое, а ты точно не из их числа. Так что… ищи любителей горького… или кислого.

Засыпай скорей, братишка, засыпай… а не то глаза зашью!

Девчонка как метеор, размахивая пакетом, забралась на место пассажира, что было возле меня, и с громким хлопком закрыла дверь, в этот момент я почувствовал на щеке очень неприятное жжение. Странно, я вроде бы сегодня не брился....
— Оооо... — простонала девушка, и я уже хотел повернуть голову в ее сторону, как в зеркале заднего вида заметил, что прямо возле моей щеки воткнут нож, а по шее уже во всю ползет струйка крови. Видимо от болевого шока я не почувствовал соприкосновения. Не спеша я достал из подголовника нож и вытер его о свои джинсы.
— Это ты... сейчас хотела меня убить? — то ли в шутку, то ли нет спросил я, прожигая девушку взглядом.
— Просто инстинкт убийцы внезапно сработал... — ответила она, и я не смог определить, какой она истинный смысл вкладывала в эти слова.

— Я, в целом, не вижу никаких особых плюсов в жизни холостяка, за исключением того, что ты никогда не забудешь про годовщину свадьбы, которой у тебя не было. Но, понимаешь ли, даже матери-одиночки особой популярностью не пользуются, а уж отцы-одиночки — тем паче.
— По мне, так это не сильно влияет на отношения, если они серьезные. Если я стану матерью-одиночкой и кто-то скажет мне: «Ребёнок — это обуза и не готов брать на себя ответственность» — я просто рассмеюсь в ответ. Потому что любые отношения — это ответственность, а дети появляются в ходе этих самых отношений. И причём незапланированно. Зачем мне нужен такой человек, который может сказать, что он не готов уже и нашего ребёнка принять? Лучше я куплю себе вибратор, чем буду жить с таким мужчиной.
— Понимаешь, у людей зачастую очень разное отношение к своим и чужим детям. Свои дети — часть тебя, к ним какое-то особое отношение. А если ребёнок не твой, да ещё достаточно взрослый, это абсолютно другое. Вероятно, дело в каких-то ещё с животных инстинктах. Мы заботимся о своём потомстве, иногда — за счёт других....