— Ты же ходишь в школу?
— А ты мне, ***ь, кто? Социальный работник?
— Хуже. Он учитель.
— Ну что, идёшь в школу?
— Ага, надо закончить с хорошими оценками, если я хочу поступить в Гарвард.
— Я так понимаю, твой ответ «нет».
Ну, Брайану сейчас нужен его лучший друг, хотя он в этом и не признается. Он хочет, чтобы все думали, что ему насрать, но внутри ему очень больно, и чем ему больнее, тем сильнее он старается это скрыть.
Слушай, там, откуда я приехал, все время случались торнадо. Они срывали крыши, разрушали все... Мы всегда смотрели на это как на повод перестроить все. Знаешь, сделать все лучше. Ну, пропал бизнес, пропал дом, пропал каждый заработанный тобою цент... Смысл в том, что это не имеет значения. Мы по-прежнему есть друг у друга. И раз мы вместе — у нас все будет отлично!
— ... и ни один отец не мог сильнее гордиться своим сыном, чем я гордился тобой.
— А теперь ты стыдишься? Потому, что я не тот человек, каким ты хотел видеть меня?
— ...
— Что ж, я такой, каким я хочу быть. Я могу быть только таким. Если ты не можешь гордиться мной только из-за этого, то это твои проблемы.
Какой «чудесный» мир! Надо быть психом или эгоистичным куском дерьма, чтобы захотеть родить ребенка в нем.
Не существует нужных слов, чтобы отнять ту иллюзию, на которую имеет право каждый ребенок: что он непобедим, что он бессмертен.
— Если вы отнесётесь к этим плакатам всерьёз — вас зажарят живьём. Лучший способ отреагировать на это — посмеяться над самим собой. Громче, чем остальные.
— Мама права, ты ни о ком не заботишься кроме себя!
— Ну, если не я, то кто?
— Нельзя вскрывать чужие письма. Это преступление.
— Прямо так и вижу – я в списке смертников, в ожидании смертельной инъекции. Массовый убийца, который прикончил 48 младенцев и сожрал их, спрашивает, за что меня казнят. И я говорю – «за то, что вскрыл письмо Бена».
- 1
- 2