– Знаю, что это прозвучит бредово... но мне кажется, у меня был лучший друг. Я думаю, в ту ночь это он был со мной.
– Это вовсе не бред: я знаю, что кто-то приковывал меня, и мне кажется, он хотел, чтобы я оставалась человеком.
– Сегодня утром я пришла в школу и была уверена, что должна встретить кого-то ещё. Но я абсолютно не помню кого. Я искала его целый день. Кто бы он ни был... кажется, я любила его.
У меня есть сын. Его зовут Мичислав Стилински. Но мы зовём его Стайлз. Я помню. Когда Стайлз был маленьким, он не мог выговорить своё имя. Не знаю, почему. Оно же так легко произносится. Но максимум, что он мог сказать, – «мисчиф» [озорник]. Мама звала его так, пока... Я помню, когда... когда Стайлз впервые получил свой джип. Он принадлежал его матери. Она хотела, чтобы он был его. Впервые сев за руль, он сразу съехал в кювет. В тот день я дал ему первый рулон скотча. Он всегда попадал в неприятности. Но у него всегда было доброе сердце. Всегда. Мы здесь сегодня... потому что мой дурила-сын решил вытащить Скотта, своего самого лучшего друга на свете, в лес, чтобы увидеть труп.
— На днях я спросил своего отца о его школьных друзьях. Угадай, со сколькими он до сих пор общается? Ни с кем! Абсолютно ни с кем! А ведь они были лучшими друзьями, просто взяли и перестали общаться... Ну и тогда я, как всегда, начал обдумывать...
— И накручивать себя...
— ... да, и я подумал, а что если... что если Скотт — мой лучший друг только сейчас, а не будет таким всю мою жизнь.
— Но ведь так бывает, не думаешь?
— Да, но потому что мы позволяем! Я к тому, что раз мы выпускаемся, так что теперь, наши пути должны разойтись? Раз я уже нашел лучших людей в моей жизни, почему бы мне не попытаться остаться с ними?
Пояснение к цитате:
Стайлз о выпускном классе
— Они все... особенные?
— Некоторые. Некоторые способны даже на такое, что ты не поверишь. И пусть другие всего лишь люди, но это компенсируется, тем что они чрезвычайно умны или очень хороши в бою.
— Кто они такие?
— Мои друзья. Моя стая. И ты можешь быть с нами, если захочешь. Но тебе придется сражаться.
— Против Монро?
— И всех ее последователей.
— Она сказала, что найдет меня. Что выследит и убьет меня. Ей было плевать, сколько мне лет. Она сказала, что я чудовище.
— Ты не чудовище. Ты оборотень. Как я.
Я иду за моими друзьями. Я иду за каждым. Я не остановлюсь. Я никогда не остановлюсь, пока мы не вернём всех обратно.
— Ты же знаешь, что они проверяют, да? Это называется височно-лобной деменцией. Отдельные участки мозга начинают сжиматься. У мамы так было. Это единственная форма слабоумия, которая возможна у подростка. И это не лечится.
— Стайлз, если у тебя это найдут, мы что-нибудь придумаем. Я что-нибудь придумаю.
– По правде я не знаю, вернётся ли он вообще когда-нибудь. С одной стороны я надеюсь на это... но с другой, я надеюсь, что в другом месте ему будет лучше. Отец, похоже, решил задержаться на какое-то время. Но то, что он решил остаться... не означает, что ему тут рады. Мы со Стайлзом чувствуем это каждый день. Так, как Вы и говорили. И это заставляет меня вспомнить цитату, с которой Дженнифер начала наш первый урок. И когда я это чувствую... ощущение такое... словно сердце окутывает тьма.
– И как ты с этим справляешься?
– Смотрю на друзей.
– Тебе нужно уходить отсюда.
– Я не брошу тебя.
Твои маленькие друзья не ровня Дикой Охоте. Слишком много нас и слишком мало вас.
– Я говорил тебе: твои друзья мне не друзья. Почему ты не можешь это принять?
– Это, может, и подходит для вас, ребята... но это не подходит для меня.