Как известно, термин «евроремонт» никакого отношения к Европе не имеет. В Европе вообще про евроремонт никогда никто не слышал. Так что это слово исключительно наше для внутреннего потребления, которое используется на постсоветском пространстве. Термин возник в лихие девяностые, когда у советского человека открылись границы и захотелось вдохнуть свежий воздух, начать новую красивую жизнь. Желание-то появилось, а с возможностями было плохо, денег не было и на рынок хлынули самые дешёвые отделочные материалы: евровагонка, евродоски, еврочерепица. В общем, всё с приставкой — евро <...> сразу делало любой материал элитным, желаемым и востребованным. Сегодня евроремонт — это состояние души варвара. Это желание перечеркнуть историю, выкинуть всё старое и заменить на новое. Блестящее и одноразовое. Евроремонт в масштабах страны это уничтожение памятников архитектуры, снос исторической застройки и возведение на её месте пластикового, одноразового барахла.
Голову даю на отсечение — маршрут стал другим. Ей-богу, это место непрестанно меняется, здание поворачивается на своем фундаменте, со скрипом приноравливается к переделкам. Словно строители-невидимки еженощно перекладывают стены, пробивают новые дверные проемы, добавляют проходы в запутанную сеть коридоров.
В конструкции здания невозможно разобраться, если лишь любоваться декоративными элементами.
Нарготронд прекрасен, но он спрятался под землю и не умеет летать... Мы любим строить дворцы, а приходится — крепости...
Если дать власть урбанистам семидесятых годов, то они построят Чертаново. Но надо понимать, что семидесятые годы, как и восьмидесятые годы в архитектуре — это такой расцвет заката.
Никогда прежде Джахану не приходило в голову, что Создатель – величайший зодчий. И все люди на свете, какую бы веру они ни исповедовали: христиане, мусульмане, иудеи, зороастрийцы, – живут под одним невидимым куполом. Тот, кто наделен прозорливостью, способен узреть в Мироздании гениальный архитектурный замысел.
Чем более являешься математиком, тем более следует признавать архитектора природы.
— заметка на полях «Истинного смысла „Системы природы“»
Шёнбрунн был великолепен. С ним.
С ним я открывала Шёнбрунн заново, понимая, что, побывав тут с десяток раз, никогда по-настоящему не была.
Как можно было настолько не видеть это место?!
Парк, анфилады, галереи, кукольный лабиринтик, обдающий тебя испуганными струйками воды, когда ступаешь не туда.
Даже мороженое. Обычное мороженое из тележки с шарманкой. Обычнейшее мороженое в вафельном рожке с ним – чудо.
А ещё ни с кем мне не бывало так весело.
Я была очень удивлена, когда у меня вдруг стали болеть щёки. Абсолютно серьезно стали болеть щеки от постоянной улыбки.
С него будто солнечные зайчики рассыпались и щекотали тебе в груди и под ребрами.
Задачу архитектуры я вижу в защите подлинности человеческого бытия.
Архитектура осмысляет мир, превращая его в более выразительное и пригодное человеку место.
…цель архитектора – улучшить жизнь для возможно большего числа людей, а не только обеспеченных. Нельзя создавать гетто для бедных и гетто для богатых: сообщества должны быть смешанные.
Сооружение границы, обособляющий внутреннее от внешнего, представляет собой первичный акт архитектуры.
Архитектура похожа на письмо. Вам нужно редактировать её снова и снова, чтобы она выглядела легко.