Женщины определенно обладают интуицией, и в этом смысле они — выше мужчин. Наполеон замечательную фразу сказал, я очень люблю её: «Женщина никогда не бывает равной Мужчине. Она либо неизмеримо ниже его, либо неизмеримо выше.» И это верно. Абсолютно верно! То есть женщина может пасть... Мужчина, тоже может пасть, но до такой степени не падёт. А женщина может пасть до дна.
Всё стало прошлым:
Облака,
И трепет губ, и птичий лепет.
Моя спокойная рука
Твоё лицо из глины лепит.
Мужские гордые черты
И рот,
Не знающий признаний…
Да, это ты,
Да, снова ты
Глядишь сквозь дальность расстояний!
Твой взгляд, о, как меня он жёг,
Твой взгляд, насмешливый и длинный...
Огнём я закалила глину,
Чтоб не рассыпался божок.
Женская улыбка — чудодейственный бальзам, от которого светлеют нахмуренные лица мужчин.
Маки сочатся чистым блаженством. Ты и я, это сладкое поле боя.
Пояснение к цитате:
Она писала хайку на маленьких бумажках и совала их ему в карманы.
Когда мужчина начинает создавать произведение искусства и в его сюжет или в композицию попадает хотя бы маленькая женская ручка, мужчину перестает интересовать Бог и всякие там созидательность и целеустремленность. Начинается хаос борьбы за так называемую красоту, совершенство. Женское тело, запах женщины вытесняют, изгоняют из произведения искусства Бога. Правда, те из художников, кто поумнее, пытаются спрятаться за написание, как им кажется, одухотворенности состояния женского тела, превращая его в персонаж, — вручают ей пышнотелого младенца и предлагают вечно бродить по искусству с этим несостоявшимся ангелом на уставших руках. Но способен ли мужчина синтезировать женскую суть, самую природу?
Может, для того и создал бог Еву, что ни Адам, ни он сам, ни демон не очищают души слезами. А Ева – умеет.
Создал бог женщину и сказал – твоя соленая жидкость из глаз не равна мужской. У тех – вода, у тебя – лекарство. И с тех пор во всех мифах плакали русалки, ундины, гарпии, горгоны, эринии, кто угодно, но женского пола, слезами, что сращивают рубцы души.
Раньше я бы не отважилась первой поцеловать мужчину, а его поцеловала. Едва мои губы коснулись его губ, всё поплыло. Я наблюдала за миром из-под ресниц и не видела мира — он вокруг нас сиял и вращался. Мы сделались едины, как стрелки часов в полдень, и мне стало ясно: это нас с ним когда-то давно разрезали боги, как варёное яйцо волосинкой.
— Смотри, солнце ведь греет всех людей?
— И что?
— Я чувствую себя солнцем для женщин.
— Всё равно не понимаю.
— Зачем мне греть одну женщину, когда я могу согреть сотни, а то и тысячи.
— А... теперь понятно. Смотри, не перегори...
Легче взобраться на Эверест, чем соблазнить влюбленную женщину.
Даму так же легко и приятно поднять на воздух, как подносимый ко рту бокал, наполненный шампанским.
А полюбят тебя обязательно за другое,
за то, что чужому и невдомек.
Самое, что есть у тебя простое,
будет для кого-то и шарм и шёлк.
Родинка, ямочка, или дурной акцент,
станет кому-то чудом, почти пророчеством.
То, что ты и не видел так много лет,
кого-то спасает от серого одиночества.
И полюбят тебя обязательно не за то,
не за то, над чем ты всегда стараешься,
но как ты ходишь, как снимаешь с себя пальто,
может как ты плачешь, но скорее как улыбаешься.
Как грызешь колпачок от ручки, ловишь такси,
или волос отводишь ладонями от лица,
как ты ноешь с утра, как не знаешь куда идти,
и как в фильмах болеешь за подлеца.
Может вдруг ты зевнешь,
на важной какой-то встрече,
и сконфуженно сморщишь лоб,
и тебя полюбят,
именно в этот вечер,
не за что-то,
а вовсе — наоборот.
Пояснение к цитате:
Перевод: П. Грушко.
Мне очень не нравился взгляд, которым она смотрела на его дом. Это холодное спокойствие едва ли говорило о здравом рассудке, — мать напоминала ястреба, терпеливо караулящего добычу на расколотом молнией дереве.
Танцевать щека к щеке,
Обняв друг друга,
Засыпать щека к щеке,
Как два супруга.
Трудно или налегке
Катить свой обод.
И смотреть щека к щеке
В зеркальный омут.