Сталин — единственный государственный деятель Европы, который сумел извлечь урок из октябрьских событий 1917 года. Если коммунисты всех европейских стран должны учиться у Троцкого искусству захвата власти, то либеральные и демократические правительства должны учиться у Сталина искусству защищать государство от повстанческой тактики коммунистов, то есть от тактики Троцкого.
В чём принципиальная разница между сталинизмом и гитлеризмом? Между Сталиным и Гитлером? В том, что Гитлер исступлённо ненавидел гуманизм и прямо говорил об этом, а Сталин всячески отстаивал гуманистическую парадигму развития человечества. Поэтому, как Томас Манн говорил: со Сталиным мы можем найти общий язык, в отличие от Гитлера, на почве воли к улучшению человечества. Поэтому у Рузвельта был общий язык со Сталиным — это был язык гуманизма. Советский проект исступлённо гуманистичен, нацистский — исступлённо антигуманистичен. <...> Теперь они ненавидят Сталина именно за гуманистический вариант сильной власти, а антигуманистический — возносят. Каждый раз, когда низводится Сталин — поднимается Гитлер. Низведение Сталина нужно только для поднятия Гитлера и нацизма и антигуманизма, потому что сегодняшняя западная элита не знает как управлять миром гуманистически <...>, а отдать власть не хочет. Поэтому она управлять будет вопиюще антигуманистиченски, а для этого надо будет не только Сталина отбросить, но и Христа! Надо будет вернуться к таким формам несправедливости...
Когда умер Сталин, никто из нас не плакал. Мне кажется, что очереди у его гроба были не данью уважения, а любопытством. Желали убедиться, что он действительно умер.
«Правила жизни Виктора Геращенко», журнал Эсквайр (Esquire).
Воистину, чем младше блогер, тем сильнее он пострадал от сталинских репрессий, поэтому специалистов по советскому менталитету становится всё больше и больше...
Россия — удивительная страна. Нет ни одной страны в мире, которая так любит втаптывать свою историю, поливать ее грязью, вытирать об неё ноги. Нет у вас ни одного правителя за вашу историю, которого бы не оболгали, не испохабили, не обвинили во всех грехах, не демонизировали. Даже у евреев такого нет. Сталин был жестоким человеком. Но жестокость не была его самоцелью — это был инструмент, другого он не нашёл. А мог найти, была альтернатива Сталину? Троцкий? Да Троцкому было наплевать на Россию. И 90 процентам большевиков, независимо от их происхождения, было наплевать на Россию. И русским тоже. Сталин оказался единственным, которому была дорога Россия. Грузинский семинарист! Но он любил Россию — по-своему.
«Правила жизни Людмилы Алексеевой», журнал Эсквайр (Esquire).
Депортация Сталиным целых народов в безводные пустыни Центральной Азии — это, безусловно, страшное преступление. А увод в рабство Испанией, Португалией, Францией и Великобританией 28 миллионов африканцев — это что, увеселительное путешествие, подаренное щедрыми туроператорами?
Когда умер Сталин, мама плакала навзрыд. А папа, который был очень молчаливым человеком и никогда не рассуждал на политические темы, вдруг сказал: «Что ты рыдаешь? Что ты плачешь?» Мама говорит: «Сталин умер! Как же мы теперь будем жить?» И папа вдруг сказал первое и последнее грубое слово, которое я от него слышал в жизни: «Дура». Почему-то я это запомнил.
«Правила жизни Льва Додина», журнал Эсквайр (Esquire).
Сталин сидел, тяжело опершись головой на одну руку и сжимая в другой потухшую трубку. Нет, ни власть, ни кровь врага, ни вино никогда не давали ему такого наслаждения. Всерастворяющей нежностью, мужеством всепокорности, которого он в жизни никогда не испытывал, песня эта, как всегда, освобождала его душу от гнёта вечной настороженности. Но не так освобождала, как освобождал азарт страсти и борьбы, потому что как только азарт страсти кончался гибелью врага, начиналось похмелье, и тогда победа источала трупный яд побеждённых.
Память выталкивает на поверхность нечто иное. Мать Сталина, жившая в Тбилиси, встретившись с ним, заговорила о его детстве. Сталин стал вспоминать, как она била его, а затем добавил:
— А вот в советских школах телесные наказания запрещены, и тем не менее мы растим очень хороших ребят.
— Но все-таки не таких хороших, как ты, — ответила горделиво мать Сталина.
И этот анекдот добавляет характерный штрих к портрету Сталина. Конечно, можно сказать, что Сталин был чудовищным лицемером. Как мог повернуться у него язык с похвальбой по поводу того, что он отменил телесные наказания в школах, когда он сам подписывал инструкции, разрешавшие и — более того — требовавшие избиения подсудимых, чтобы в прямом смысле слова выколачивать из них нужные ему признания и показания. Однако Сталин был каким угодно хищником, но только не одноклеточной инфузорией. Как и любой тиран, он не мог творить зло, не считая, что в конечном счете творит добро, служит ему. Эта черта была особо сильна в Сталине, ибо, считая себя коммунистом, он верил, что служит делу прогресса и несет счастье народам. В свете этого похвальба с отменой телесных наказаний в школах и воспитанием «хороших ребят» не только лицемерна, но и наивна. Она отражает подсознательную закомплексованность Сталина, который находился не только в постоянном поиске новых жертв, новых «врагов народа», но и в постоянном поиске оправдания своей деятельности как прогрессивной, оправдания своей миссии, своего предназначения, самого факта своего существования как блага.
После смерти Сталина в 1950-е годы советских артистов часто посылали за границу, чтобы распространять идеи Коммунистической партии.