Когда ты звонишь мне, в крови моей начинают танцевать эндорфины.
— Я думаю, что Роуэн сбежал. Я уже предупредила полицию штата и его родителей, но он пока не вышел на связь.
— Мертвецы в принципе не охотно отвечают на звонки.
Эрих Мария Ремарк. Из дневника. 4 апреля 1935 года в Порто-Ронко.
— Я коп из отдела убийств, я взволнованным преступникам не нянька, Шарлотта. Так что, на этом все.
— Я слышала кое-что. Когда он звонил.
— Что?
— Как... пальцем тычут.
— Ты слышала, как тычут пальцем!?
— Очень злобно! Да... а еще... выстрел. И было похоже, будто он умирает или... плавится!? Трудно сказать.
Внезапный оклик
Властного звонка,
И вздрогнул телефон
Перед глазами…
Ее звонок!
Ты побледнел и замер.
Пристыла к трубке
Робкая рука.
Так, глядя вниз,
Над пропастью молчат,
Так на распутье
Ожидают зова.
Ее звонок –
Она сдержала слово…
Как выстрел, щелкнул
Под рукой рычаг.
Свалилось счастье?
Или ждет беда?..
Ты, словно гирю,
Трубку поднимаешь.
Сейчас решится все.
Ты это знаешь.
Сейчас…
Сегодня…
Или – никогда!
— Как ты нашёл мой номер?
— Это что-то вроде чат-рулетки. Кажется, это так называется? Только со звонками, — смущённо усмехается Тэхён. — Ты первый, кто не накричал на меня и поддержал разговор.
— И сколько раз ты вот так звонил незнакомым людям?
— Наверное… три, — задумчиво тянет Тэхён. — Да, примерно три тысячи раз.
Стоматологическая поликлиника? Алё! Добавочный три — шестьдесят две. Будьте добры, позовите, пожалуйста, Антона Семеновича Шпака.
Цена на водку, цифры 3-62 прочно вошли в сознание народа, их обессмертили и произведения искусства. В фильме Гайдая аферист Милославский называет номер телефона: «Добавочный три шестьдесят две» (цена бутылки водки).
Я звонил и звонил. Линия была занята, и я в конце концов догадался, что она не освободится никогда. Но каждый раз, когда я набирал номер, я несколько секунд верил, что вот-вот услышу твой голос. Лозольда. Legalita. И эта надежда, это слепое замирание души, словно на лыжном разгоне перед прыжком с трамплина в туман, все то, что я успевал перечувствовать, пока циферблат возвращался на место, с тихим стрекотом накручивая последнюю цифру твоего фальшивого номера, опрокинутую бесконечность, — ведь это и было счастье. Восьмерка, два нежных устьица друг под другом, и невнятная линия кустов в пыльном окне…
Телефонные счета, Пол, иногда очень расстраивают. Ты б лучше не выходил на связь, когда надираешься.
Из рассказа "Гарри Энн Лэндерз"
Скучно станет — звони, потусуемся вместе. И даже если не скучно, все равно звони. Всё равно потусуемся, буду ждать звонка.
Это ужасно: звонок или отсутствие звонка означает разницу между любовью и просто дружбой, между счастьем и очередным попаданием в окопы безжалостной войны, причем чувство, которое возникает при этом, с каждым разом становится тяжелее.
После спасения Кеннеди
Я посмотрела на семь цифр, красной ручкой написанных на моей ладони, и сжала ее в кулак. Мне хотелось сказать ему, что его телефон сегодня определенно не зазвонит. Мне хотелось сказать, что это он виноват в том, что потратил все время, задавая вопросы мне. Мне много чего хотелось сказать, но я стояла с таким видом, словно не умею открывать рот. В конце концов я выдавила из себя:
– Я сегодня занята.
– Я тоже, – ухмыльнулся он и исчез.
Я стояла, словно приклеенная, переваривая то, что только что произошло.
— Ты звонишь Робин.
— Я звоню Робин.
— Тед, как твой воспитатель и духовный наставник, я запрещаю тебе ей звонить!
— О, да? И что ты собираешься сделать с этим?
— Если ты сделаешь этот звонок, я подожгу твою куртку.
— Хе, ты блефуешь. [звонит Робин] Здравствуй, Робин, это Тед.
— Тед, в последний раз, прекрати...
— Ой-еееперный театр!
— Ну-ка дай-ка ручку... Сожми в кулачок. Скажи: «Трр».
— Трр.
— Громче!
— Трр!
— Алло! Крокодил Гена у телефона! Вот и созвонились.