Когда все мечтают о якобы запретном и лишь немногие осуществляют эти мечты, все остальные чувствуют себя трусами.
Мир полон трусов, которые хотели бы выглядеть героями.
Внутри каждого из нас живет трус. Тряпка. Паникер. До поры до времени он прячется. Но едва возникнут подходящие обстоятельства — наносит удар. Потом снова прячется. Так что даже не понимаешь, откуда все прилетело.
Трус умирает много раз до смерти,
А храбрый смерть один лишь раз вкушает!
Из всех чудес всего необъяснимей
Мне кажется людское чувство страха,
Хотя все знают — неизбежна смерть
И в срок придет.
(Перевод М. Зенкевича)
Трус и до смерти часто умирает;
Но смерть лишь раз изведывает храбрый.
Из всех чудес, что видел я в природе,
Необъяснимее всего лишь то,
Что людям смерть страшна, хотя все знают,
Что всё ж она придёт в свой час урочный.
(перевод Козлова)
Акт II, сцена II
— Он идиот.
— Он трус. Это опаснее.
Трусы не выходят на бой, они устраивают засады.
— Что если он ввяжется в драку? Что если он пострадает?
— Тогда он по крайней мере будет знать, что постоял за себя, что дрался и не убежал.
Я не трус, но я боюсь; все верно. Грань между страхом и инстинктом самосохранения очень тонка, знаете ли.
Если бы у меня не было сердца, — задумчиво сказал Лев, — может быть, я и не был бы трусом.
Будь страх противником легким, ни одного труса бы на свете не осталось.
Измена не становится менее подлой, если изменник оказывается трусом.
Трус обречен, у смелых есть надежда.