Колин Уилсон. Мир преступлений

Когда страус прячет голову в песок при приближении врага, он надеется заставить врага исчезнуть как бы «по волшебству». Если девушка теряет сознание, когда на нее собираются напасть, то, по мнению Сартра, это не просто реакция организма: на подсознательном уровне это такая же попытка заставить насильника удалиться «по волшебству».
Все эмоции, утверждает Сартр — заменители действия. Например, мужчина влюбляется в девушку. Если она тоже находит его привлекательным, они заключают друг друга в объятия, и он высвобождает свое желание обладать ею, предаваясь любви. Если она отвергает его, как Мария Пинеда отказала Ортеге, то желание нарастает, поддерживаемое постоянными тягостными размышлениями, до тех пор, пока он страстно, безумно не влюбляется в девушку, полностью оказавшись захваченным эмоцией, которая является заменителем физической любви. Точно так же человек, который рассердился и подавляет свою злость, создает огромный внутренний «запас» гнева, несоизмеримый с причиной, породившей его. Человек, который дает выход отрицательным эмоциям криком или дракой, перестает чувствовать гнев.

Народная фантазия отражает суть этой странной, необъяснимой тяги мужчин к уничтожению женщин — а также и отношение к этому самих женщин, одновременно и трепещущих от ужаса, и зачарованных кошмаром, который влечет отдельных женщин к унижению и гибели.

Все маленькие дети стремятся поступать так, как им хочется, и не могут понять, почему не получают всего, чего желают. Если семейное воспитание основывается на любви и чувстве безопасности, дети достаточно быстро способны научиться не только брать, но и отдавать, не только требовать, но и уступать. Они начинают понимать, что желание всегда поступать по-своему может причинить боль тем, кого любишь. Поэтому один из важнейших ответов на вопрос о том, откуда берутся неврозы навязчивых состояний, гласит: причина — в отсутствии достаточной любви в детском возрасте. Любовь производит такое же действие на личность, какое солнечный свет производит на растение: с его помощью они растут и созревают. Без любви человек, страдающий навязчивой идеей, не видит никакой необходимости в «созревании» и в попытках роста. Возможно, в детстве родители во многом отказывали такому человеку и оттого он затаил на них тщательно скрываемую злобу. Позже обнаруживается, что общество тоже отказывает ему во многом из того, что ему так хочется иметь, и он всегда готов ухватить свой кусок, почувствовав малейшую рассеянность и ослабление внимания со стороны этого самого общества. В результате человек ведет себя подобно Александру Майеру — то есть поступает с другим человеческим существом так, словно это дешевый инструмент, который можно выбросить сразу же после использования, словно одноразовый носовой платок.

А семья Пежо, которой удалось возвратить 10 000 долларов из суммы выкупа, получила символическую компенсацию в один франк: весьма незначительная плата за те муки и страдания, через которые вынуждены были пройти родные похищенного ребенка. Но истина состоит в том, что никакая компенсация не может окупить те испытания, которые выпадают в подобной ситуации на долю родителей, возлюбленных, друзей или родственников. Один ли франк или миллион, но они не способны стереть из памяти воспоминания об этом событии. И особенно тогда, когда, как это часто случается, похищение завершается физической смертью жертвы и психологической смертью ее семьи.

Воровство — самое примитивное и самое распространенное из всех видов преступлений, и большинство воров признает, что они, по сути, «паразиты на теле общества», которое их отвергает. «Супервор», однако, никогда этого не признает. Он принадлежит к числу высокодоминантных личностей. А такие люди охвачены постоянным стремлением к новизне и авантюрам. Где-то в тайных глубинах своей души, на уровне подсознания, он понимает, что достоин славы и известности и заслуживает чести быть «кем-то» в глазах окружающих. В идеале он желает вести такую жизнь, которая позволила бы ему свободно воровать и (иногда) насиловать.

«Посторонний» — это человек, который считает, что принимаемая нами цивилизация не что иное, как отрицание самых главных человеческих ценностей. Интуитивно он понимает, что жизнь бесконечно разнообразнее, чем кажется; а то, что мы есть, — пародия на наши возможности. Он испытывает глубокое отчуждение — как от самого себя, так и от общества. Он осознает собственную внутреннюю раздвоенность и вместе с тем понимает, что крайне необходимо обрести внутреннее единство.
Из-за невозможности почувствовать себя «своим» в этом мире «посторонний» замыкается и переступает то, что Уилсон назвал «порогом безразличия». Это — состояние тоски, уныния, равнодушия, которое зачастую выражается в виде скуки. А скука создает цепь негативных реакций, усиливающих самое себя, пока не становится невыносимой. Таким образом, для «постороннего» жизнь — скорее не возбуждающий ум процесс познания, а бессмысленное, пассивное плавание по течению.

Жизнь остается благословением, хотя мы и не можем благословлять.

... увидеть настоящие страдания, настоящий ад — значит признать, что должен существовать более благородный образ жизни, доступный нам.

Наука говорит, что полезно учиться на собственном прошлом, но опасно и глупо полагать, что наше будущее полностью определяется нашим прошлым.

... первые месяцы жизни ребенка имеют решающее значение. Детеныши животных, лишенные в этот период родительской ласки, впоследствии становятся неспособными на любовь и заботу. Как будто внутри что-то отмирает. То же самое происходит с людьми.

Шекспир правильно заметил, что нечистая совесть превращает людей в трусов. Но она делает гораздо больше: становится их палачом, обвивая горло верёвкой воспоминаний о преступлении, которое они совершили.

Клевета и злобные измышления не становятся менее злобными и грязными от того, что находятся доказательства их истинности.