Парень остановился в дверном проеме и закинул руку выше головы, опираясь лбом о косяк. Блондин выглядел спокойным, хоть и смотрел на меня непривычно странно, как будто изучал. Губы юноши тронула улыбка, веки лениво опускались, придавая взгляду несколько темный, звериный характер. Похоже горячее неплохо ударило в голову супругу.
— Прости, я ушла. Очень устала, а ты был занял беседой.
— Ничего, — Адам поджал губы, — Я невнимателен к тебе. Должен был сам догадаться и найти повод уйти. И мы… Эмбер, мы так редко бываем вдвоем. Завтра снова на сутки.
— Может ты останешься?
— Что ты имеешь в виду?
— То, что ты услышал. Останься? Разве молодоженам не положено взять хотя бы пару дополнительных выходных?
В моих словах не было лжи. Я действительно хотела видеть его чаще. Узнавать лучше, прекращая оставаться друг для друга чужими. И это несмотря на неловкость, которая появилась после вчерашнего поцелуя.
— И ты бы этого хотела? Чтобы я был с тобой несколько дней?
— Да, — ответила я быстрее положенного, — Останься.
Адам заговорил наидобрейшим, проникновеннейшим голосом:
– Мы любим одну женщину. И можем говорить об этом цивилизованно, как ты сейчас говорил. Что убеждает меня в том, что мы преодолели тот этап в нашей дружбе, когда один из нас имеет власть приостанавливать сознание другого.
Я ничего не сказал, и он продолжил:
– Вы с Мирандой мои старейшие друзья. Я люблю вас обоих. Мой долг быть открытым и бережным с вами. Я выражаю это, когда говорю, как сожалею, что сломал кусочек тебя прошлой ночью. Я обещаю, что такого больше никогда не повторится. Но в следующий раз, когда ты потянешься к моему выключателю, я буду несказанно рад вырвать тебе руку целиком, в шаровидном суставе.
Он сказал это так по-доброму, словно предлагая помощь в трудном деле.
— Я был мертв и был в Раю. Только он был похож на мой выпускной. Я целовался с девчонкой. Ее звали Кристен Маггин.
— Да. Это похоже на Рай. До третьей базы дошел?
Пудинг готовишь?
Пояснение к цитате:
Джейми готовит пороховую смесь.
Если то, что ты меня забудешь, сделает тебя счастливой, тогда я не против.
Да, в сутках всего двадцать четыре часа, но иногда пережить их кажется куда сложнее, чем взобраться на Эверест.
... слухи, даже правдивые, они как огонь: перекрыть доступ кислорода, и он потухнет.
... окружающие всегда неадекватно реагируют, когда что-нибудь перестает соответствовать их ожиданиям.
«Такое слово вообще есть?» — спрашиваю я сам себя.
«Да какая, к черту, разница, ты же все равно сам с собой разговариваешь», — отвечаю себе я, глотая пару таблеток.
Мост похож на корабль-призрак из другого времени, даже когда наполняется вполне соответствующими двадцать первому веку людьми, утренними бегунами.
И я опять один.
Но я все еще стою. Все еще дышу. И каким-то образом я в порядке.
Но, кажется, в углу мы в безопасности. Пока я не совершаю роковую ошибку, кидая контрольный взгляд через плечо, чтобы убедиться, что никто на меня не смотрит. И в эту долю секунды происходит то, чего я надеялся избежать — я натыкаюсь на чей-то взгляд. И вижу, что в глазах загорается блеск узнавания, как чирканье спичкой. Я почти чувствую в воздухе запах фосфора. Все последующее, кажется, происходит в замедленном темпе. Сначала я слышу, что становится противоестественно тихо. А потом раздается низкий гул, при котором распространяются новости. Я слышу свое имя, шепотом передающееся по шумному поезду. Я вижу, как пассажиры толкают друг друга локтями. Вынимают сотовые телефоны, хватаются за сумки, собираются с силами, шаркают ногами. Все это происходит за считанные секунды, но это всегда мучительно, как и момент, когда первый удар уже нанесен, но еще не достиг цели. Парень с бородкой готовится выйти вперед, открыв рот, чтобы назвать мое имя. Я знаю, он не хочет причинить мне вред, но как только он обратится ко мне, весь поезд уставится на меня. Тридцать секунд до того как врата Ада распахнутся.
Я и сам знал, с той самой ночи, когда мой звонок во второй раз попал на голосовую почту, что для меня это конец.