Сергей Кургинян – цитаты

Русских приговорили. Никто с ними ни на какие переговоры не пойдет. Вся задача русских — стать настолько сильными, чтобы в этой ситуации их сила стала аргументом их бытия. И нет цены, которая была бы велика за то, чтобы это произошло.

Главное одно. Советский Союз был единственной державой, ипостасью русской империи, которая была на втором месте по экономике. И в полном масштабе была сверх-державой. А вот каждый раз, когда Россия, ненавидимая Западом, не имеет второе место в мире, а имеет 7-е, возникает Крымский сценарий. При котором любое объединение западных стран и любая мощная коалиция вызывает у России массу проблем. Конечно, ядерное оружие резко облегчает ситуацию, но те не менее... Значит, вопрос заключается в том, что великое достижение большевизма заключалось в том, что ценой этой самой демократии, т. е. болтовни, он сумел вывести страну с 7-го места на второе. И выиграть войну.

Мир оказался гораздо более сложным, чем мир, в котором врага нашего врага можно поддерживать. Когда-то можно, а когда-то нельзя.
И наконец про нас. Я вижу уже во многих передачах, что все видят этот мир как мир покоя нашего, что вот мы создали себе счастливую нормальную жизнь. Мамочки с колясками. Покой и воля. А Блок писал: и вечный бой, покой нам только снится. И ведь явно писал по поводу пушкинских строк. Смысл здесь заключается в том, что не будет этого мира, полного доверия и покоя. Не будет этого мира мамочек с колясками. Потому что в этот мир американцы и все остальные будут врезаться как угодно, дестабилизировать здесь что угодно. Создавать себе любые очаги внутренней поддержки. А мы, создавая этот покой, будем все время производить своего могильщика. Поэтому. Либо динамика, либо мы в этом покое все проиграем, как проиграла Российская империя.

Простите, но так всегда и начинались мировые войны. Они же начинались с того, что вот эта страна чуть-чуть нарушила правило, эта, эта, здесь сработал импульс. И сколько времени дергались все на Балканах, перед тем, как началась мировая война. Вот такие учения, такие маневры, такой конфликт. И все время гасили, гасили. Наконец убили Фердинанда. Все. Кранты. Надоело! Эта бесконечная утомленность мира, оттого, что он не понимает что творится...

— Как интересно. Теперь они сами решают, что является основанием для войны, а что — нет. И еще ставят себя в интересную позицию морального превосходства над всеми. (реплика Владимира Соловьева)
— Они говорят: вы никогда не предугадаете, когда мы захотим это все воздействовать. Когда захотим — тогда и воздействуем. А вы гадайте — мы её будем задействовать или нет. Такая удивительная игра в отгадайку.
— При этом они нас упрекают в непредсказуемости (реплика из зала).

Насчет моральных принципов. Каждый пытается выдать свою иногда очень прагматическую позицию за моральную. Но пока хотят это сделать, мораль странным образом функционирует. Не безупречно, но как-то функционирует. Но когда от морали отказываются, и нет ее даже близко, а есть только интерес, на земле начнется ад.

Если целью человечества станет выживание, то оно будет уничтожено. Выживание не может быть высшей целью человечества. Выжить, безусловно надо, но оно выживает только тогда, когда понимает, для чего живет. Смысл не в том, чтобы жить, а в том, для чего жить.

И есть еще один вопрос. Совершенно правильно сказали про украинцев, и их трансформации. И действительно власть может многое. Но можно я скажу свое мнение? Ну вот русские — не украинцы. Точка. Другие они. Они — замечательные люди, и нам дороги...
Но когда они живут и работают в России, они становятся русскими (реплика Владимира Соловьева)
Я скажу свое мнение. Эти технологии можно крутить где угодно — в Средней Азии, в Армении, на Украине. А с русскими этот номер не проходит. И никто до сих пор этого не понимает. Был такой Ракитов (Анато́лий Ильи́ч), который по указанию Бобкова (Филиппа) говорил, что надо сменить коды русской цивилизации. Ну и как, сменили? Сменили Ракитова и Бобкова, а не коды. Вопрос заключается в том, что именно представляет собой русский народ. И когда ему будет сказано то слово, как правильно говорит Карен Георгиевич (Шахназаров), которое этот народ услышит и поймет, что это мир не на бабки, а на жизнь. И вот когда это будет понято по-настоящему, следующих этапа два: формирование национальной интеллигенции и формирование субъекта, который будет спасать нацию от погибели. Эти два этапа надо не пропустить.

Все-таки инерция прозападного существования в данный момент, когда мы разговариваем, невероятно сильна. Она сильна не в народе, который давно стоит на анти-западных позициях. И не в самых верхушечных слоях, которые понимают, что к чему. Она сильна в средних слоях элиты, которые глубоко укоренены на Запад. Они продолжают смотреть туда. Когда умрет надежда на партнерство с Европой? Сколько еще можно изнашивать терпение нации на эти тщетные попытки — потому что мы рвемся на Запад? Причем все понимают, что каждый шаг туда — это смерть страны. И единственное, что можно сделать — это повернуться в другую сторону.

Главное противоречие между рациональностью и жизнью заключается в том, что рациональность всегда мыслит в субъект-объектных отношениях. Я исследую стакан, стакан не знает, что я его исследую. Потому что он — вещь. Я его исследую как вещь, а вся возможность исследования делегирована мне. Теперь представим, что это по-другому, что стакан знает, что я его исследую. В этом случае он и есть человек. Между людьми и политическими силами нет субъектно-объектных отношений. Там — субъект-субъектные отношения. Вся наука улетает. Потому что она не занимается субъект-субъектными отношениями. Ими занимается теория интеллектуальных игр. Это не наука.

А что, у Гитлера был какой-то национальный и имперский интерес атаковать Советский Союз? Нет, конечно. Сталин был сугубо рациональным политиком, когда изумлялся и говорил: а зачем ему туда лезть? Я занимаюсь иррациональными факторами в политике. Никакого национального интереса у Германии атаковать Советский Союз не было. А если и был, то не 22 июня, а 22 мая. И этот месяц многое бы изменил. Здесь были оккультные соображения и мистические цели — атака на «большевистское исчадие ада», или что-то там еще. Не было национального интереса штурмовать Сталинград, как его штурмовали. А дальше возникает вопрос, что и у Наполеона их не было. Совершенно непонятно, зачем он поперся на Москву. Столица, напомню, была в Петербурге. У крестоносцев не было национального интереса завоевывать Град Господень.

У нас какие-то аксиомы, что молодежь хочет потребления. Никогда молодежь не хочет потребления. И не хотела она его. Я помню это поколение, которое ездило на целину. Потом было хуже, во время застоя… А тогда было — за презревших грошевой уют. Это свойство молодости, которое все время хочет мечты, открытые перспективы, какого-то чуда, борьбы и всего остального. Откуда мы взяли, что они хотят прозябать?

Русский народ великий государственный народ! Он создал самое сильное государство! Он великий собиратель! Он дважды!!! Дважды!!!... в двадцатом веке это государство разрушил. Дважды... потому что перестал любить. Вот перестал любить почему-то и всё. Вот когда он любит — он собирает, когда нет — возникает то, что возникает.