Величие нации должно уместиться в каждом ее представителе.
Аналогичная цитата:
Нет ничего глупее и пошлее, чем переносить личные особенности одного человека или даже группы людей на целую нацию. Если такое обобщение даже имеет под собой основание, нельзя им слишком увлекаться — помни, что и у твоей собственной нации наверняка есть недостатки, бросающиеся в глаза другим народам.
Каждая нация насмехается над другой, и все они в одинаковой мере правы.
Великая ли мы нация, мы должны доказать не огромностью территории, не числом подопечных народов, но величием поступков.
Англичане смотрят на французов как на врагов лишь за то, что они французы. Англичане ненавидят шотландцев лишь за то, что они шотландцы. Немцы враждуют с французами, испанцы — и с теми и с другими. Какая противоестественность во всем этом! Простое название местности разъединяет людей. Почему же такое множество других вещей не может примирить их? Ты, англичанин, ненавидишь француза. Но почему ты, человек, не можешь быть доброжелательным к другому человеку? Почему христианин не может быть доброжелательным к христианину?
Идеалы нации можно легко определить по рекламным объявлениям.
(Об идеалах нации можно судить по её рекламе.)
... истинный успех страны измеряется не валовым национальным продуктом, а «валовым национальным счастьем».
У англичан и у русских куда больше, чем в иных нациях, развито спокойное и твердое убеждение, что они — самые лучшие.
Пояснение к цитате:
Дневник писателя 1876 год. Июль и август. Глава вторая «Идеалисты-циники».
В национальном характере мало хороших черт: ведь субъектом его является толпа.
А ещё...
Но горе той нации, у которой литература прерывается вмешательством силы: это – не просто нарушение «свободы печати», это – замкнутие национального сердца, иссечение национальной памяти. Нация не помнит сама себя, нация лишается духовного единства – и при общем как будто языке соотечественники вдруг перестают понимать друг друга. Отживают и умирают немые поколения, не рассказавшие о себе ни сами себе, ни потомкам. Если такие мастера, как Ахматова или Замятин, на всю жизнь замурованы заживо, осуждены до гроба творить молча, не слыша отзвука своему написанному, – это не только их личная беда, но горе всей нации, но опасность для всей нации. А в иных случаях – и для всего человечества: когда от такого молчания перестаёт пониматься и вся целиком история.
Пояснение к цитате:
Нобелевская лекция