Помню, ещё пацаном, в шестидесятые годы, читал статью в журнале «Советский Экран». Писалось там про эксперимент по переводу текстов кинофильмов на иностранные языки. Взяли одну фразу из Гоголя, кажется: «По утрам она ела вареные бураки и сплетничала». Перевели последовательно на десять языков, а потом обратно на русский, и получилось: «Она выкидывала из шалаша ненужные вещи, а он радостно бил в там-там».
У президента Трампа была очень сложная внутренняя дилемма — что ему делать, ему каким-то образом нужно было уходить от того давления со всеми внутренними расследованиями, которые на нём висят. И тут представилась возможность передвинуть фокус на Сирию. Он обозвал уже президента Асада животным (то есть, отморозком, если это правильно переводить) и посылает одновременно несколько сигналов. Он посылает сигнал самому Асаду, естественно, но и Ирану, и Северной Корее. Что: «Ребята, я не Барак Обама, мне Нобелевскую премию никто не давал, я жесткий нью-йоркский парень и если вы будете плохо себя вести — я буду вам показывать «мать Кузьмы»».
0000125. Перевод – это когда ни чуть не погрешил против авторского смысла и только выразил мысль в приемлемой для своей нации форме.
— Помните, вы прочли нам шестнадцать стихов из четвёртой главы «Бытия», и мы обсуждали их вместе?
— Как же, помню. Давненько это было.
— Почти десять лет назад, — сказал Ли. — Повесть эта врезалась мне в душу, и я стал вдумываться в неё, слово за словом. И чем больше вдумывался, тем глубже делался её смысл. Тогда я сравнил разные переводы — они оказались довольно близки. Только на одном месте я споткнулся — там, где Иегова спрашивает Каина, почему тот огорчился. Согласно английской Библии, изданной при короле Иакове, Бог говорит: «Если делаешь доброе, то не поднимаешь ли лица? а если не делаешь доброго, то у дверей грех лежит; он влечёт тебя к себе, но ты будешь господствовать над ним». Меня остановило «будешь господствовать», ибо это — обещание Каину, что он победит грех. <...> Затем я раскрыл американскую Стандартную Библию, совсем недавно вышедшую, — продолжал Ли, отпив кофе из чашки. — И она переводит иначе: «Но ты господствуй над ним». Это ведь совсем иное дело. Тут не обещание, а приказ. И забрало меня за живое. Что ж, думаю, за слово стоит в оригинале, в подлиннике Библии, допускающее такие разные переводы?
<...>
— Но почему же тебя так заинтересовало это место? — спросил он.
— Мне казалось, что человек, способный сложить ту великую повесть, в точности знал, что хочет сказать, и слова его не допускают разнотолков.
— Ты говоришь «человек». Значит, не думаешь, что это книга божественная, писанная перстами Бога?
— Я думаю, что ум, создавший эту повесть, был умом божественным. У нас в Китае было несколько таких умов. <...> Через два года [изучения древнееврейского языка] мы почувствовали, что можем приступить к вашим шестнадцати стихам из четвёртой главы «Бытия». Старцы также признали стих седьмой очень важным. «Будешь господствовать»? «Господствуй»? И вот какое золото намыли мы долгими трудами: «Можешь господствовать». «Ты можешь господствовать над грехом». <...> Разве не ясно? — воскликнул он. — Американская Стандартная приказывает людям господствовать над грехом, как господствуют над невежеством. Английская королевская сулит людям непременную победу над грехом, ибо «будешь господствовать» — это ведь обещание. Но древнееврейское слово «тимшел» — «можешь господствовать» — дает человеку выбор. Быть может, это самое важное слово на свете. Оно говорит человеку, что путь открыт — решать предоставляется ему самому. Ибо если «ты можешь господствовать», то верно и обратное: «а можешь и не господствовать». <...> Важен всякий завет, повлиявший на мышление, на жизнь бесчисленных людей. Многие миллионы ваших верующих слышат эти слова как приказ: «Господствуй» — и делают весь свой упор на повиновение. А другие миллионы слышат: «Будешь господствовать» — как предопределение свыше. Что бы они ни сделали, всё равно будет то, что предопределено заранее. Но «можешь господствовать»! — ведь это облекает человека величием, ставит его вровень с богами, и в слабости своей, в грязи и в скверне братоубийства он всё же сохраняет великую возможность выбора. — Голос Ли зазвучал торжествующей песнью. — Он может выбрать путь, пробиться и победить.
Имеется в виду история про Авеля и Каина.
— О, Т'чалла! Эм... [На языке Кхоса] Удачи и много шнурков!
— Ну, почти! У тебя почти получилось.
— Не смейся надо мной, я практиковался.
Из вырезанной сцены.
Анекдот этот, рассказанный в своё время Владимиром Далем, кажется мне поучительным.
«Заезжий грек сидел у моря, что-то напевал про себя и потом слёзно заплакал. Случившийся при этом русский попросил перевести песню; грек перевёл: сидела птица, не знаю, как её звать по-русски, сидела она на горе, долго сидела, махнула крылом, полетела далеко, далеко, через лес, далеко полетела... И всё тут. По-русски не выходит ничего, а по-гречески очень жалко».
Перевод что женщина: если она красива, она неверна, если верна — некрасива.
Эпиграф.
Синхронным переводом я стал заниматься случайно.
«Правила жизни Андрея Гаврилова», журнал Эсквайр (Esquire).
Да, мне трудно переводить Годара. Мало того что он может в фильме начать обсуждать то ли Маринину, то ли Донцову, и ты просто столбенеешь от неожиданности, так у Годара ещё и огромный поток информации — одновременно может идти диалог, закадровый текст и появляются надписи на экране. Смотреть интересно, а при переводе можно просто свернуть шею.
«Правила жизни Андрея Гаврилова», журнал Эсквайр (Esquire).
Спросили Ивана, что кричит англичанин Джон. А Иван, видя, что Джона побьют снова, перевёл его слова иначе.
Все языки, как и культуры, — вариации на одни и те же темы. Поэтому они взаимопереводимы, но никогда до конца.
Подлинное знание чужого языка заключается не в умении переводить с него, а в сознании его непереводимости.
Светлов сделал подборку переводов молдавских поэтов для кишиневского издательства. С гонораром случилась большая задержка. Устав ждать, Михаил Аркадьевич послал в издательство угрожающую телеграмму: «В случае невыплаты денег в ближайшее время я переведу ваших поэтов обратно на молдавский». Гонорар прислали на следующий день телеграфом.