Пока он [Мальбонте] избрал удобную тактику: ты не можешь никого предать, если не выбираешь ни одну из сторон.
— Мне кажется, что время для нас идет с разной скоростью. Ты всё тот же, как в нашу первую встречу.
— Тебя это пугает? Жизнь и кончина смертного человека?
— Да. Я не боюсь постареть, заболеть или умереть, но переживаю, как ты выдержишь долгие годы без меня. Как бы не хотелось, время не остановить.
<...>
— Даже без тебя я буду счастлив.
— Как жестоко.
— Потому оставь свой лук и живи долго. Доживи до седых волос и погнутой спины и заставь себя разлюбить.
— Обещай, что не разлюбишь меня и тогда.
— Если я тебя предам...
— Что тогда?
— Пусти в меня стрелу.
Мы простые смертные временные люди на этой Земле но у каждого из нас есть земля, есть кладбище, есть родильный дом, есть мать, отец, есть корни, есть исход... Не побег, не исчезновение... Я уже подкрадываюсь к слову «предательство». Мне кажется, самое великое преступление и самый тяжёлый поступок или проступок — это предать, предать близкого человека, предать свою землю, предать свой дом, родных, близких, предать себя. <...> В последние годы я живу по принципу трёх понятий. Знаете, это как говорят, Земля на трёх китах... У каждого из нас есть некоторые правила, которым мы хотим соответствовать. Терпение, жертвенность и непредательство. Под этими тремя понятиями я сегодня себя и сохраняю, тружусь, и хочу оставить всего себя самого своей многострадальной, многовековой, уставшей, но очень мечтающей моей Родине, чего и вам желаю.
В 2016 году Сергею Бодрову-младшему исполнилось бы 45 лет. В память о нем портал «Новая Москва» при поддержке Всероссийской организации «БОЕВОЕ БРАТСТВО» запустили проект «В чем сила, брат?».
Каждый человек несёт в себе самом самого опасного из предателей.
Что же касается меня самого, то однажды я был обманут человеком, которого любил безмерно и в любовь которого я верил более, чем в чью-либо. Поэтому я полагаю, что можно любить и ценить кого-то превыше других, служить ему согласно его заслугам и достоинствам, но не следует доверяться этому искусительному капкану дружбы настолько, чтобы потом попасться в него.
— Каждому рано или поздно делают больно.
— И тебе?
— Каждому.
… Мне вспомнился Иуда.
Вот день. Ещё он наш.
Всё хорошо покуда.
А завтра ты предашь.
Пророчески и странно,
хотя едва, слегка
уже заныла рана,
которой нет пока.
И ты готов, Иуда,
к тому, что выбрал сам.
Готов. Не будет чуда.
Не время чудесам.
Подонок и паскуда,
у бездны, у креста –
давай, не трусь, Иуда,
целуй меня в уста!
Тащись в свою трясину,
трясись, трудись, хитри!
… А заодно осину,
осину присмотри.
Ты вычеркнут всеми из списка живых,
Но молва в этот раз поспешила,
Ты взял передышку и тут же свой штык,
Она в твою спину вонзила.
Предательство, которое ты видишь — тривиально. Страшнее всего, предательство, которое ты не видишь.
Почему меня предали самые преданные люди?
А ещё...
Если тебя много раз предавали, а ты всё равно продолжаешь верить людям, то рядом с тобой обязательно окажутся и такие, кто не предаст никогда.