— Диомар — это ты? Ты ключ ко всем знаниям? Иногда мне кажется невыносимой ношей моя судьба, но в сравнении с твоей — она ничто.
— Это большой дар и в то же время проклятье. Ты ничего не хочешь у меня узнать?
— Нет, ничего хорошего это не принесет.
— Ты мудрый, Эмрис. Твою мудрость люди долго будут хранить в памяти.
Слезы бессчетные прольете вы; и Валар оградят от вас Валинор, и исторгнут вас, дабы даже эхо ваших рыданий не перешло гор. Гнев Валар лежит на Доме Феанора, и он ляжет на всякого, кто последует за ним, и настигнет их, на западе ли, на востоке ли. Клятва станет вести их — и предавать, и извратит самое сокровище, добыть которое они поклялись. Все начатое ими во имя добра, завершится лихом; и произойдет то от предательства брата братом и от боязни предательства. Обездоленными станут они навек. Несправедливо пролили вы кровь своих братьев и запятнали землю Амана. За кровь вы заплатите кровью и будете жить вне Амана под завесой Смерти. Ибо, хотя промыслом Эру вам не суждено умирать в Эа, и никакой болезни не одолеть вас, вы можете быть сражены и сражены будете — оружием, муками и скорбью; и ваши бесприютные души придут тогда в Мандос. Долго вам прибывать там, и тосковать по телам, и не найти сочувствия, хотя бы все, кого вы погубили, просили за вас. Те же, кто останется в Средиземье и не придет к Мандосу, устанут от мира, как от тяжкого бремени, истомятся и станут тенями печали для юного народа, что придет позже. Таково Слово Валар.
— Ты не сможешь вернуться. Я прокляну тебя, если ты уйдешь. Не поступай так с нами.
— Делай что собираешься, Роуэн. Я ухожу во исполнение Древней Надежды. Угроза твоего проклятия ранит мое сердце, но ты меня знаешь: чтобы остановить, мало меня ранить: нужно убить.
Он обнял Роуэна и вскочил в седло.
— Так будь же ты проклят! — Роуэн разорвал тряпицу и бросил соль на то место, где Берен стоял только что. — Да не вырастет трава там, где ты стоял!
Слезы прокатились по его лицу и нырнули в бороду.
— Прощай, — сказал Берен и, развернув коня к воротам, послал его в галоп.
Забавно, что все хорошие люди дохнут вокруг тебя.
Последние слова Зеро, которые стали проклятием для Логана.
Я не могу не упомянуть про ситуацию с Кокориным и Мамаевым, в которой, мне кажется, проявилась наша главная черта русского народа — сердобольность после проклятий. Помните, как только это произошло, они избили двух людей, вся же страна требовала посадить в тюрьму и как только их посадили в тюрьму уже все на следующий день: «Слушайте, ну кто из нас по пьяни не бил корейцев стулом? Тем более, говорят, кореец их сам провоцировал <...>, давайте тоже не перегибать...» Ну это же чисто наше, по-русски, сначала возненавидеть, а потом как бы пожалеть. Помните, когда Наполеон нападал на Россию, все русские ему желали умереть в одиночестве? И когда он реально проиграл, уехал на остров и там умер в одиночестве, именно русские через сто лет: «Слушайте, может, хотя бы в честь него тортик назовём, девчат? Чтобы он смотрел на нас с небес и видел, как мы его всей бухгалтерией четвертуем».
Тебя используют, Гэбриэл, как и меня, но я сбежал! Дело за тобой. <...> А я тебе говорил, что это ты убил меня? Наверное, это такая обуза, проклятие — быть левой рукой Господа!
Азирафель просиял.
– Ты знаешь, мне это даже в голову не приходило, – сказал он. – Крестные отцы. Будь я проклят.
– Это не так страшно, – заметил Кроули. – Когда привыкнешь.
— Будь я проклят.
— Это не так страшно, когда привыкнешь.
Черта русского народа — сердобольность после проклятий.
Мы все здесь прокляты, разве вы не видите? Я королева-блудница, вы верная шлюха. Мы можем сколько угодно просить о прощении, но спасения нам не видать.