Совесть — как толстый хомяк: или спит, или грызёт.
Кто знал в любви паденья и подъёмы,
Тому глубины совести знакомы.
Перевод С.Я. Маршака
— Если вас будут увлекать соблазны, мисс Эйр, вспомните о вашей совести. Муки совести способны отравить жизнь.
— Говорят, сэр, раскаяние исцеляет.
— От них раскаяние не исцеляет. Исцелить может только второе рождение. А уж если мне навсегда отказано в счастье, я имею право искать в жизни хоть каких-нибудь радостей, и я не упущу ни одной из них, чего бы мне это ни стоило.
— Тогда вы будете падать все ниже, сэр.
— Возможно. Но отчего же, если эти радости чисты и сладостны? И я получу их такими же чистыми и сладостными, как дикий мед, который пчелы собирают с вереска?
— Пчелы жалят, а дикий мед горек, сэр.
Порядочного человека можно легко узнать по тому, как неуклюже он делает подлости.
Ни маникюра, ни совести.
— Глаза… Мне нужны его глаза…
— Ты хочешь вырвать у него глаза?
— Я хочу в них посмотреть…
В подарок я хотела ожерелье от Гарри Уинстона, а мне подарили совесть.
Я постоянно нарушаю законы, зато совесть у меня чиста.
Нельзя помешать человеческому сознанию возвращаться к одной и той же мысли, как нельзя помешать морю набегать на берег. Для моряка это называется приливом, а для виновного — угрызением совести.
Те, кому чуждо угрызение совести, могут жить в своё удовольствие.
А ещё...
Есть иррациональное, которое сохраняет свою инфернальную иррациональность (например, на вопрос о начале первой мировой войны человечество никогда ответа не получит, — потому что этот ответ лежит не в политике, не в экономике, не в религии). Но есть иррациональность и другого сорта — иррациональность интуитивно угадываемая. Когда человек, не зная причины, знает ответы. Это то, что называется совестью человека: оценка им своих и чужих поступков. Иррациональное — это не то, что вне разума, а то, что разумом не расшифровано.
«Беседы с Альфредом Шнитке».