Когда сам чего-то не можешь, всегда хочется запретить то же и другим.
Нельзя бояться, когда становишься единственным взрослым в доме, в мире, во Вселенной.
Запрещать слова – это самое глупое, что может быть. Если у тебя нет слов для объяснения реальности, ты становишься немым. Сейчас мы все начинаем мычать. Зачем это запрещать? Запрет – это в любом случае знак бессилия. Политтехнология должна обладать мягкой силой. Ты должен выигрывать в риторике, ты должен выигрывать в споре. Если мы запретим слово «брюнетка», то что, все блондинками станут? Нет.
Иногда, если нам говорят, чтобы мы чего-то не делали, это лишь заставляет нас еще больше желать запретного. А потому порой лучше получить немножко того, чего тебе так хочется, чем стараться соблюдать полное воздержание.
Пересохшей глотке запретное пиво представляется гораздо более соблазнительным, чем было бы пиво доступное.
временные запреты на прдажу пива
То, что запрещено, чаще всего оказывается самым желанным. Нечто манит именно потому, что кто-то суровый или непонимающий тебе это запретил.
Том может не желать мириться с наступлением осени после лета, но это не запретит птицам улететь на юг.
Безумие — на книги класть запрет
И требовать над автором расправы!
Писателей бранить — себе во вред:
Творенью только прибавляют славы,
Когда его не выпускают в свет.
Ничто не разжигает страсть так, как запретная связь, создающая массу «препятствий», которые усиливают сексуальное возбуждение. Некоторым нужен такой уровень острых ощущений или волнения, который достигается только при нарушении запретов.
Одна из главнейших Божьих заповедей, перекрывающая все запреты, гласит: будь милосерден.
Запреты – это основная причина всех преступлений.
— А тебя больше порадовало бы, если бы ты узнал, что я ослушался твоих строгих указаний и поступил по-своему?
— Боже ты мой, мальчик, разве твои родители тираны, что нужно обманывать их и лгать, чтобы сделать по-своему?! По крайней мере, почему бы сначала это обсудить?
— Ты бы не одобрил. Что ты еще можешь сказать?
— Вряд ли я настолько закостенел, как ты утверждаешь.
— Именно так мне казалось.
— Я хорошо знал Френсиса Харви, и мне он нравился. Когда у тебя растет сын и он играет с опасным механизмом, недавно угробившим твоего друга, то ты говоришь ему: «Не смей! Не то поранишься». То же самое и с паровым двигателем высокого давления, я точно таким же образом посоветовал бы тебе остерегаться быстрых течений у берега или держаться подальше от недавно отелившейся коровы, или не спускаться в шахту, закрытую много лет назад, потому что доски уже сгнили. Если став старше, ты не поймешь, что значит сыновняя почтительность, то и отцом будешь никудышным!
Я вглядывалась в темноту между деревьев, делала шаг к лесу.
— Ты куда? — доносился из окна голос моей бабки. — Я же сказала: сиди у дома.
Невидимая цепь натягивалась и звенела. Я возвращалась на ступени крыльца, брала куклу, заплетала её волосы в тугую косу.
— Больно? — говорила ей. — Ничего, потерпишь.
А ещё...
Ибо как не греха, если нет запрета, так нет и неприличия, если нет чужих глаз...