Тьерри Коэн. И в беде мы полюбим друг друга

Жизнь порой не скупится на уроки.

Что поделать, я не режиссёр собственной жизни, но по крайней мере сама выбираю саундтреки. Каждую минуту, каждый мой день сопровождает мелодия, куплет, микс от диджея, затаившегося в глубине моего мозга. Слова и музыка сливаются с волнами переживаний, придают им смысл, не позволяя уйти неведомо куда или просто остаться незамеченными. Это мой дар? Наваждение? Или следствие социальной ущербности, которая мешает мне находить свои собственные слова для определения происходящего?

Но как понять, куда идти, когда не понимаешь, кто ты есть?

В жизни, как я теперь вижу, есть разные периоды: поначалу нащупываешь свой путь, встав на надёжные рельсы, веришь, что помчишься быстрее других и, конечно, дальше всех. Нас притягивает успех. Мы уверены, что он светит нам, и его сияние кажется нам прекрасным. Фейерверк рассыпает огни, манит нас, и мы бежим вслед за вечно убегающим горизонтом. Но вот мы задохнулись и начали сомневаться в необходимости такого сумасшедшего бега, засомневались, так ли нам нужен этот успех. В конце концов мы ясно видим, что манило нас, – это всего лишь золотые наряды тех, кто нами управляет, что нам никогда не оказаться с ними рядом, а если вдруг мы и окажемся, то совсем не обязательно будем счастливы.

Гнев рождается и развивается чаще всего у тех, кто чувствует себя лишённым возможности двигаться вперёд по жизненному пути. Они не поняли, кто они такие, чего хотят и куда им идти. Большинство справляется с задачей продвижения вперёд, ставя себе краткосрочные и долгосрочные цели: купить машину, дом, отправиться в путешествие… Они концентрируют всю свою энергию на материальном и ждут удовлетворения, получая его в своё распоряжение. Но обеспечить свои нужды не значит обрести счастье. Никакие материальные блага не принесут ощущения внутренней полноты. И когда эти люди осознают, что получаемые ими удовольствия лишь ненадолго скрашивают их безрадостное существование, когда они начинают понимать, что решение можно найти, но для этого придётся пересмотреть фундамент, на котором они топчутся, горюют, впадают в депрессию. Вместо того чтобы заняться настоящей проблемой, люди совершают решительные поступки: например, расстаются со своим спутником жизни, который слишком хорошо их знает, и уходят к другому, надеясь предстать перед ним совершенно иной личностью. Или собирают чемодан и уезжают в другую страну, надеясь обрести нового себя (или от себя избавиться) под новыми небесами. Или собирают чемодан и уезжают в другую страну, надеясь обрести нового себя (или от себя избавиться) под новыми небесами. Бегство обычно не приносит успеха, ведь они берут с собой болезнь, от которой страдают.
Я стараюсь привести пациента к пониманию того, что ни вещи, ни роли, которыми человек себя развлекает, не избавят его от ощущения тоски, порождённой внутренней пустотой. В нём нет его самого. Нет того, что он из себя представляет. Я стремлюсь переключить человека на духовное с помощью тех ценностей, которые и в самом деле являются главными; чтобы он почувствовал себя собой во взаимодействии с другими людьми, в служении им, включил процесс самоанализа. Но для того, чтобы это произошло, нужно очистить душу от отягощающего осадка бессмысленного опыта.
Что такое гнев, как не признак недовольства, который овладевает человеком, который не идёт своим путём? Один знаток Торы однажды сказал мне, что раздражают нас только те, на кого мы похожи сами, те, кто показываем нам, кто мы есть, какими были или можем быть. Эту истину трудно принять. Нужно время, нужно мудрость, чтобы согласиться с мыслью, что недостатки человека, которого мы терпеть не можем, – это наши недостатки, и против них-то мы и ополчаемся. “Тупость” или “ограниченность”, которая так нас раздражает в других, – это проявление той самой безжизненности, от которой страдаем мы сами. Профессора философии возмутит мнение несогласного с ним коллеги, но при этом он снисходительно выслушает нелепые мнения студента.
Или вот ещё пример. Когда вы едете на машине и кто-то проявляет по отношению к вам агрессию: не пропускает вперёд, подрезает или оскорбляет, у вас есть две возможности: вы можете ответить обидчику тем же, показав, что у вас те же самые проблемы, или уступить ему, не отвечая. Потому что вы понимаете: он злится из-за такого пустяка, оттого что несчастен, закомплексован. И если для него так важно проехать первым, значит, он просто несчастлив в своей жизни.
Мои пациенты – это люди в ярости, с которой они не справляются. Моя задача – помочь им понять, что злятся они на самих себя. Но для этого им нужно узнать, кто они такие. Научиться себя понимать. Моя работа состоит в том, чтобы вывести их на дорогу, где они встретятся сами с собой.

Всем нам хочется прожить свою жизнь как роман, стать одновременно и автором, и главным героем: необыкновенным, неповторимым, достойным всеобщего восхищения.
Однако большинство из нас, возможно, из-за нехватки воображения, а может быть, отсутствия волевого начала, остаются до конца своих дней всего лишь читателями тех строк, что выписывает судьба на предназначенной им странице.
При этом всех нас в тайне мучает один и тот же вопрос: когда дело дойдёт до самой последней строки, можно сказать, до конечной точки, какой всё-таки окажется наша история? Мы будем ею довольны? И что же в итоге мы прожили? Возвышенную историю любви? Или пошлую интрижку? Трагедию? А может, рассказ о пути к успеху? Что же у нас получилось: великое произведение или заурядная банальность?

Относительно дружбы у меня есть своя теория. Подарок на день рождения – настоящая лакмусовая бумажка, которая покажет, кто тебе подруга, а кто приятельница. (А если пришла без подарка, то вообще ни та ни другая). Подруга голову сломает, лишь бы тебя порадовать, она будет искать то, что тебе понравится. Приятельница подарит в лучшем случае то, что САМА хотела бы получить, а в худшем позовёт, например, во Фнак, Галери Лафайет, Сефору или Ашан (выбор магазина сообщит вам много интересного о том, что она о вас думает): “не знаю, что тебе выбирать, так что выбери сама”, прекрасно понимая при этом, что для того, чтобы найти что-то приличное на предложенную сумму, нужно дожидаться как минимум третьей волны скидок.

Я знаю, я веду беседы сама с собой, такова неизбежная участь одиночек. И пока они ведут свои беседы мысленно, в этом нет ничего страшного. Но если заговорят вслух громким голосом, то рискуют познакомиться с людьми в белых халатах, которые наденут на них длинные рубашки и рукава завяжут за спиной.

Вообще-то – стала я объяснять – никто не ждёт, что одинокая женщина может чувствовать себя счастливой. Ну-у… что значит счастливой? Есть ли кто-нибудь, кто по-настоящему счастлив? Наше общество столько времени продавало счастье в обёртке для двоих, что быть одинокой для многих представляется большой неудачей или даже ненормальностью. И появление в ресторанах столиков «на одного» вовсе не свидетельство того, что что-то изменилось и люди стали смотреть на одиночество по-другому. Нет, это проявление ещё одной особенности нашего жёсткого мира: в нём всё используется. Как только число частных случаев достигает значительной величины, они становятся предметом маркетингового исследования, их изучают с точки зрения выгоды. Положение одинокой женщины остаётся по-прежнему уязвимым. В ней сразу видят или жертву обстоятельств, или причину собственных бед, а в самом худшем случае винят за то, что это она сама стала жертвой. «Какой изъян обрёк вас на одиночество? – задают молчаливый вопрос незнакомцы. – Вы так непривлекательны, что никто не обратил на вас внимания? Так эгоистичны, что не пожелали терпеть кого-то рядом с собой? Слишком цените себя, чтобы кому-то открыться?»
Но я никакая не жертва. Одиночество – мой выбор, и я несу за него ответственность, а не вину.

Доверие, сочувствие, поддержка, когда тебе грозит беда, – вот секрет, превращающий коллег в твоих друзей.

Никто не решается произнести вслух слово “депрессия”. При его упоминании на ум приходит образ гибельного недуга, затаившегося в глубинах души, последствия и проявления которого совершенно непредсказуемы. Возрастной кризис звучит гораздо оптимистичнее, потому что, понятное дело, он временный, не слишком серьёзный, почти заурядный. И главное – поскорее найти средство, которое с ним справится: новая любовь, правильное питание, занятия спортом, игра в бильярд, в конце концов, в каком-нибудь любимом кафе. Это характерная черта нашего времени – мы хотим смягчить, затушевать жестокость реальной жизни. У людей больше нет мужества посмотреть в лицо болезням, войнам, тектоническим или психическим сдвигам, семейным трагедиям. Рак называют “затяжной болезнью”, кровавую войну – пограничным конфликтом, бурный разрыв – разводом, низкую измену – любовным приключением, убийцу, террориста – неуравновешенной личностью…

Сантименты не совместимы с гордыней. И с самозабвением тоже. Самозабвенная гордыня требует от тебя включить второе дыхание и вступить в борьбу с очередными, молодыми и сильными, претендентами на славу, они появляются как волны, один за другим, и хотят разрушить твои воздушные замки. Неуверенность знакома только смиренным, робким и настоящим идеалистам. Я же был агрессивным прохвостом, самовлюблённым и бесчувственным. У меня не было времени на слабости.