Уинстон Грэхем. Танец мельника

Убийство — это примитивно, жестоко, бесспощадно и агрессивно, но всё же ему можно найти оправдания. Закон джунглей. Лев в джунглях. Но если отрицать его разными способами — сначала утверждать, что этого не было, потом — что он не виноват, затем — что у него есть оправдания, это даже не просто отрицать... Это больше похоже не на льва, а на шакала.

— Остерегайтесь только одного, капитан Полдарк. Ошибочно рассматривать всё издалека, и в жизни, а в особенности в политике, в таком случае можно не увидеть жизненно важных вещей, находящихся прямо под носом.
— Каких, например?
— Вы сами о них упомянули чуть раньше! Победу в войне.

Даже член парламента, в лучшем случае — всего лишь марионетка, которую дергают за ниточки более сильные фигуры. Может ли заседающий в палате считать, что он способен влиять на ход истории? С тем же успехом можно пахать свою землю или ковыряться в ней в поисках олова.

— Это мой отец, вон там, переходит дорогу перед желтым экипажем.
— Высокий брюнет в споровождении женщины постарше и маленькой девочки? Кто они?
— Моя младая сестра и ее гувернантка. Изабелла-Роуз. И не так уж она мала! Ей десять лет.
— Она такая хорошенькая! По-моему, совершенно очаровательно.
— Ты бы не нашла ее столь очаровательной, если бы слышала как она поет. Голосит как мальчик-хорист, у которого ломается голос.

— Я дал себе зарок.
— Но сейчас не Новый год.
— Разве это важно?
— Смотря что ты себе обещал.
— Мой зарок — вечно восхищаться тобой и никогда ни в чём не упрекать.

Росс тоже решил поехать, но ничто не смогло убедить Демельзу составить ему компанию.
— Ты знаешь, как я противна себе, когда выгляжу как сэр Джон Тревонанс. Это единственное, что я ненавижу в материнстве. Скоро всё закончится. Потерпи.
— Я вполне могу дать обет воздержания, как только подумаю, сколько хлопот и затруднений тебе доставляет удовлетворение моих потребностей.
— Не давай клятву, которую я уговорю тебя нарушить. Воздержание пока не по мне.
— Отличное имя, правда? — ответил Росс. — Воздержание. Воздержание Полдарк. Это мальчик или девочка?
— Не думаешь, что Индульгенция подойдет больше?
— Или Несдержанность, — откликнулся Росс.
— А это уже слишком похоже на правду!

— А ты как? Ты ведь будешь уже на восьмом месяце к тому времени?
— Немного меньше, как полагает твой муж.
— Значит это будет рождественский подарок!
— Украшу все омелой, — пошутил Росс.
— Старушка Мэгги Доус всегда настаивала на рябине, — сказала Демельза. — Вообще-то будет жутко неловко, если на свадьбе Клоуэнс меня спутают с невестой.
Все расхохотались.
— Это укоренившийся обычай в Корнуолле, — сказал Дуайт.

— Тебе когда-нибудь хотелось, — вдруг спросила Кэролайн, — надеть на своих детей конный ворот или еще какой-нибудь полезный механизм, лишь бы с пользой потратить их необузданную энергию?
— Частенько, — ответила Демельза.

— Что слышно о выборах? — спросил Дуайт.
— В конце месяца парламент будет распущен.
— И ты твердо решил не переизбираться?
— Я твердо решил не высовывать носа дальше этого округа, пока Демельза в положении, — сказал Росс.
Губы Демельзы дрогнули в улыбке.
— Видите. Он в нерешительности.
Росс улыбнулся в ответ:
— Она знает, насколько трудно порой выбирать.

Когда страна в руках двух безумных монархов, варианты развития событий очень болезненны.

— Да, ты верно подметила, без Джуда и Толли никак не обошлось. Толли обычно приводил с собой женщину. А Джуду приходилось довольствоваться только выпивкой: Пруди дышала ему в затылок... Вероятно, я бунтовал против всего этого из чувства порядочности.
— Порядочности? О да, в некотором роде. Но двадцать лет назад мало кто согласился бы с этим! Или даже десять лет назад. Сам знаешь.
— Что ж, теперь я полосатый кот, греющий бока у камина, сообразно своему положению.
— Если ты начинаешь нести чепуху, это верный признак, что я слишком у тебя загостилась.

— Твой отец, — сказала Верити, — всегда хорошо ко мне относился. Но у него был бешеный, необузданный и мятежный нрав — совершенно не такой как у тебя. Ты тоже готов выступить против власти, когда видишь, как чьи-то права несправедливо посягают. Он же своей необузданностью бросал вызов и наслаждался этим.
— И ты думаешь, что в этом Валентин похож на него? Наверняка у многих молодых людей...
— У них по-другому. Или это только мне так кажется. Будто он способен с улыбкой столкнуть кого-нибудь в пропасть.
— Что ж, неплохая рекомендация для сына твоей невестки.

— Как я рада за Демельзу!
— Да уж. Она тоже рада.
— Росс, не переживай ты так. Для этого я и пришла. Вот бы у меня родились еще хотя бы двое детишек! Но этому не суждено было случиться. А тебе очень повезло!
— Вот и увидим под Рождество. Она-то, конечно, будет сама не своя от счастья... — Он помолчал и улыбнулся. — Большая радость, да?... Да, так оно и есть, не правда ли — пусть даже в виде крошечного комочка. Все женщины это чувствуют.
— Ты сам это почувствуешь.
— Уже сейчас я порой нахожув детях отнюдь не только радость!

— Но знаешь, Джереми, когда мы поженимся, Клоуэнс станет моей женой. Она станет Каррингтон, а не Полдарк. И с этих пор она должна жить своей жизнью. даже ее брату, как бы я его ни любил, не будет дозволено вмешиваться в наши дела.
Они посмотрели друг на друга.
— Пока Клоуэнс счастлива, можешь на это расчитывать.

— Я ее брат. И хочется верить, твой друг. Я довольно хорошо ее знаю. Я просто хочу, чтобы ты понял — она этого не потерпит. Ни с кем. Ни до брака, ни после. Внешне она кажется простодушной, но внутри скрывается сильный характер.
Порыв ветра толкнул их обоих к воротам.
— Ты умеешь находить подход к женщинам, стивен. Да и к мужчинам тоже в некоторой степени. Но к женщинам — особенно. Я это вижу. Это талант. Вот бы мне такой. Но такие таланты не годятся для брака. Когда ты женат год или два, новизна пропадает, а вокруг столько красивых девушек вроде Бет Нэнфан и симпатичных молодых жен, как Лотти Кемпторн... — Стивен хотел его перебить, но Джереми продолжил: — Мне бы не хотелось видеть как Клоуэнс страдает... Или злится. А ведь так оно и будет.
— Ну спасибо, дядушка Джереми!

— Скажите, миссис Полдарк, а вы разве никогда не сбивались с пути? — спросил Стивен.
— Если и так, — ответила Демельза, — то всегда признавала ошибки.