В полицейской академии будущим офицерам первым делом прививают ситуационную осведомлённость. Термин, в сущности, подразумевает внимание к тому, что происходит по соседству с тобой. Способность оценить окружающую обстановку, степень опасности и быть готовым, если потребуется, предпринять соответствующие меры ещё до того, как разразится кризис. Впрочем, навык необходим не только агентам охраны общественного порядка, но и обычному гражданину: если ты рассеянна — ты уязвима и совершенно не готова к тому, что может произойти уже через мгновение. Визуальная информация помогает уберечься от беды и спасает жизнь, но понаблюдай что в действительности: у основной массы пешеходов головы опущены, в руках смартфоны, что творится в метре от их носа, понятия не имеют. Ты не представляешь, скольких из-за подобной безалаберности сбили машинами, обокрали, убили. Дело даже не в гаджетах: некоторые просто витают в облаках и не контролируют пространство, то есть отдаются на волю случая. Так стоит ли удивляться, что люди падают на ровном месте и ломают позвоночник, их сумочки срезают, мчавшийся скейтбордист сбивает с ног, а подошву украшает собачье дерьмо? Обычное время человеческой реакции — около полутора секунд. В криминальном эксцессе это чрезвычайно много. Да и ни одни преступник не даст возможности для маневрирования, как, например, и в случае, если на тебя будет нестись неуправляемый грузовик. Ты либо тотчас отскакиваешь, либо сдохнешь.
Архив полиции – это личный блог Смерти.
Огромный объём работы, вечный недосып, улыбки людей, которым помог — вот так коротко можно описать жизнь обычного полицейского.
Преступления — это хлеб насущный как журналистов, так и полицейских.
Когда происходят трагедии, многие люди спешат в полицию, взваливают свои проблемы на плечи детективов и ждут от них моментального избавления, как будто они обладают некой магией. Сверхчутьем. Вот только, к сожалению или счастью, детективы такие же люди. И нет у нас в тайниках всемогущего джина или волшебной палочки. Мы разгадываем замыслы преступников, опираясь только на свой ум и смекалку, но, порой, бывает так, что злодей намного хитрее и изворотливее. Есть небольшое количество бандитов наделенных гениальными способностями.
— Ваши коллеги из отдела убийств подарили мне столько… — я сделала вдох, подбирая подходящее слово, но не смогла его отыскать. — В общем, если по-простому: я ненавижу полицию и всё, что с ней связано. Видите, как высокий показатель стресса просто объясняется. Хотя справедливости ради стоит заметить, что парочка детективов не вызывает у меня отторжения… странно, да? Это как любимая жена в комплекте с ненавистной тёщей.
— Вы сейчас в Скотланд-Ярд?
— А куда ж еще? Только туда. Участок как ревнивая жена: так и следит, чтобы налево не ходили.
— Дело получилось громкое, — заговорил я, проигнорировав незаконченные слова Нестора. — На него было потрачено масса времени особого отдела и много денег налогоплательщиков. К тому же удалось вытянуть на чистую воду тех ублюдков, тем самым хоть немного обезопасить граждан, которых я поклялся защищать. И если для этого придётся подстрелить ещё кому-нибудь ногу — я пойду и сделаю это, пока вы, белые воротнички, обсасываете свой свод правил, позволяющие вам карабкаться по карьерной, мать её, лестнице, — произнёс я, не повышая голоса. — И только представьте, что с вами сделает общественность, если вы выдвинете против меня обвинения. Люди, чьих близких разобрали как трансформеры на органы, и те, которые вздохнули свободнее, зная, что мерзавцы наказаны, получили виновников, тех, кто заплатил за всё содеянное. И если вы и меня поставите рядом с Сетом и Греем, требуя наказания, — общественность вас порвёт. Представьте, какие начнутся митинги. Это дело из тех случаев, когда знаешь причину своего поступка, но оно идёт в разрез с законом. И тогда приходится делать выбор: закон или совесть. Я поступил по совести, потому что иногда правосудие неочевидно. Да, я подстрелил ногу Кевину, но это обстоятельство помогло мне продвинуться в своём расследование. И если хотите знать, в то время я даже и не думал, что останусь в живых. И действовал отчаянно, желая только привлечь к ответственности преступников. То, что сейчас сижу напротив вас — живой и относительно здоровый, — для меня является полной неожиданностью. Это как быть съеденным монстром, а потом, когда уже и надежда помахала ручкой, это тварь взяла и выплюнула тебя.
В работе полицейского улыбка — самая частая и в то же время красивая ложь. Преступники любят улыбаться при допросе: они таким способом чувствуют себя в неком подобии безопасности. А как же они глупо и грязно улыбаются, говоря, что невиновны. Только увидев, как человек улыбается, можно точно оценить, сколько в нем дерьма.
Полицейские — часть иммунной системы. Они проникают во все артерии города и следят за жизнеспособностью этого «организма». Обычные люди, далекие от полицейских будней, не осознают, что любая ситуация может обернуться во что-то непредвиденное. Ты можешь внезапно осознать, что попал в самый эпицентр подобной ситуации или даже неосознанно создать ее. Полицейский же это прекрасно знает по личному опыту, и он сфокусирован на возможности изменения ситуации в любую секунду. Офицер должен быть готов к худшему, потому что работает в среде, которую практически невозможно контролировать — это все равно, что балансировать над пропастью, стоя на очень тонком тросе. Сталкиваясь с агрессией, психическое состояние человека меняется, хочет он того или нет, осознает он этого или нет. Полицейские — это солдаты, только внутри города, а не на войне. Вот только о вторых постоянно говорят, рассказывают, как им сложно адаптироваться в мирной жизни после «горячей точки», но вот о первых, наших бравых полицейских, упоминают вскользь, в то время как они, возвращаясь после очередного дня службы, уносят с собой память о вещах, которые порой страшнее чем те, что некоторые солдаты видели на войне. Это только в кино работа полицейского выглядит романтично: оружие, форма, выправка… а в жизни все намного сложнее: мужьям и женам полицейских часто приходится нести на себе все тягости службы, но куда страшнее то, что никто из них не знает, вернется ли их любимый или любимая после очередного рабочего дня…
Иногда у меня не хватает сил. Чувствую, что никого не могу спасти. Я смотрю, а сделать ничего не могу.
Многие полицейские говорят, что непременно поймают преступника, что виновные понесут наказание. Но мне, человеку, который имеет дело с разными ситуациями, известно, что не все дела раскрываются. Так называемые «глухари» имеют место быть, так что мне совестно заверять, что длань закона настигнет преступника. Мне стыдно, как бы неприятно это было признавать, в открытую врать подобным образом. Люди, с которыми приключилось несчастье, а при других обстоятельствах о полиции и не вспоминают (и слава Богу!), чем-то похожи на детей, которые верят и ждут волшебника. Ты для них становишься Санта-Клаусом и должен исполнить желание, раз пообещал наказать виновника. Вот только списки желанных подарков и антиподарков перемешались и неизвестно что ты «подаришь». Так что ознакомление с выполненным желанием похоже на русскую рулетку — выстрелит или нет. Иногда, когда раздаётся этот злосчастный хлопок, люди, понимающие, что их обманули, не выдерживают. Смотришь им в глаза и видишь, как что-то внутри них, в омуте их расширенных зрачков ломается. И в этом есть доля вины тех, кто пообещал, но не смог сдержать слово. Можно убить ложной надеждой. Но и без надежды люди могут погибнуть. Где та самая золотая середина, которая удержит обоих в равновесии? И есть ли она вообще? Или разговоры о ней — это очередное желание спрятаться за словами, отказываясь признавать, что нет никакой золотой середины и независимо от того, что ты сделал или не сделал — это ни на что не влияет?
Сомнение — постоянный спутник работника полиции.
Каждый преступник имеет своё лицо, мы не разыскиваем кого-то одного, так что это нельзя назвать бой с тенью. Наша работа имеет некий зацикленный набор действий, но точно так же и многие другие наши повседневные вещи имеют такой характер. Сама жизнь — это повторение каких-либо действий, событий, ситуаций. Например, мы должны есть, чтобы жить. Или дышать. Ты же не можешь раз поесть, вздохнуть и больше этого не делать, при этом благополучно оставаясь живым.
- 1
- 2